Tweeter button Facebook button Youtube button

«Тузель» и «Дворовый»

6 апреля 2012
Автор

print
Геннадий Чепус

Геннадий Чепус

Осенью 1988 года я был отправлен в очередную командировку в Термез. Сопровождал группу военнослужащих и технику к погранпереходу через Амударью (мост Хайратон) в ДРА. Летели военным бортом, что было мне на руку, так как я хотел сэкономить время и встретиться с моим закадычным другом с курсантских лет Юркой Пушиком, проходившим службу в тех краях. Как раз в эти дни он должен был перегнать на ремонт в Чирчик свой СУ-17М3. Единственно, что меня смущало: где Термез и где Чирчик? А именно там мы условились встретиться. Ну, что для пехоты расстояние, для авиации — плёвое дело. И здесь, и там есть военные аэродромы, на которых всегда найдётся попутный борт и сговорчивые братья-пилоты. В конце концов, есть ЗАСовская связь, и есть «телефонное право». Собственно, всё так и случилось. Наскоро передав вверенные мне живую силу и технику представителям соответствующих частей, которые дислоцировались в районе аэродрома, я уже через час обходил стоянку самолетов и кулаком стучал в двери транспортников.

На самолётной стоянке они выглядели безжизненными, но я-то знал, что в условиях дефицита номеров в гостинице экипажи жили внутри своих ласточек, не очень, впрочем, афишируя своё присутствие. В условиях утомительного ожидания вылета там же проводилась и культурная программа жизни экипажей, что очень подбешивало местного коменданта. В самолете праздновали дни рождения, если они приходились на командировки, обмывали звёздочки, медали, должности, отмечали все другие праздники, коими очень богата армейская жизнь.

Штурм

Штурм

Как раз эти мероприятия, связанные с употреблением, попадали под санкции, придуманные партийными функционерами, которые, думаю, подсунули молодому Генеральному секретарю Горбачёву антиалкогольный закон, а сами к этому времени уже имели цирроз печени или что-то подобное. Трудно было согласиться с престарелыми партийными иерархами, что запрет на спиртное — это во благо нации: пить стали явно больше и всякую гадость. Слава Богу, у авиаторов всегда был под рукой спирт. Взамен отобранному спиртному партия ничего не предложила, и нация ответила фигой, свёрнутой в ботинке.

Зная, что спиртом авиацию не удивишь, решил зайти в местный буфет, запастись закуской, которая уж точно будет проездным билетом при торге с попутным бортом. В буфете я ничего не взял — вся его продукция с жизнью была несовместима. Обычный в те годы ассортимент на витрине: полукубовый кусок маргарина с прилипшими к нему насекомыми, трёхлитровые баллоны с огромными жёлто-коричневыми огурцами и какие-то консервы с выцветшими этикетками. Хорошо, что у меня оставались 5 банок тушёнки от прежнего задания. Они и сыграли роль проездного билета.

Долго искать нужный борт не пришлось. Мимо меня на велосипеде ехал офицер с повязкой ДСП (дежурный по стоянке подразделения) на рукаве. Он-то и указал борт, в который я постучал. Дверь долго не открывалась, затем внутри послышалась возня и дверь распахнулось. Чувствовалось, что человека я разбудил.

— Закурить есть? — опережая меня, спросил военный. Я понял свою ошибку: ведь предупреждали, что сигареты — те же деньги…

— Нет,- говорю. — Тушёнка есть, а сигарет нет…

Дверь хотела закрыться, но конец моей фразы её приостановил.

— Сколько тушёнки?

— 5 банок…

Видя, что авиатор мнётся, я решил растопить его сердце:

— Может, я сбегаю?

— Куда?

— Так за сигаретами…

Военный сел в проеме дверей на корточки, наверное, чтобы лучше меня рассмотреть или чтобы я лучше расслышал следующее его умозаключение:

— Значит, ты думаешь, что если бы в этом городе были сигареты, то у меня бы их не было? Я ведь тебя спросил почему? Да потому, что ты, по всему, откуда-то из центра, и, теоретически, мог бы иметь нормальные сигареты, даже если сам не куришь, и если бы уважал авиацию.

Сказав так, он достал откуда-то «бычок», щёлкнул зажигалкой и смачно затянулся.

Я не знал, что ответить. За всю жизнь я не выкурил ни одной сигареты и, конечно же, не отличил бы хорошие от плохих. По-моему, дым — он и есть дым.

— Так чего же ты хочешь, мил человек? – спросил, закашлявшись, авиатор.

— По всей видимости, это был «правак», правый пилот, отвечающий за три «Ж»: жильё, жратва и женщины, потому что именно вопросами жратвы, интересовался дотошно.

— Хочу в Ташкент…

— В Ташкент все хотят. Ташкент — город хлебный. Сам-то, чьих будешь?
Я ему рассказал, откуда я и настолько приукрасил необходимость полёта в Ташкент, что он поверил и расслабился:

— Ладно, тушёнку оставь, а сам к шести подтягивайся.

До шести времени было много, и я решил-таки найти экипажу сигарет. Знать бы, какие они курят. Припомнился один случай. У нас в части был один секретчик. Франт, одет всегда с иголочки и непременно с дорогими сигаретами. Если ты по службе отвечаешь за один сейф, не имея в подчинении ни одного отличника боевой и политической подготовки — можно быть франтом.

Придёт к нам в курилку и давай изгаляться.

— Сигареткой не угостите, а то свои в столе забыл…

Ну, ему протягивают, кто «Приму», кто «Яву». Он брезгливо морщится: я такой херни не курю, пойду лучше за своими.

Надоел он всем, и решили его проверить на «вшивость»: завязали глаза и положили перед ним 5 сигарет разных, ну и его сорт в том числе. Так ли ты, братец, утончён, или просто блефуешь, пускаешь пыль в глаза. Предложили вслепую попробовать каждую, но указать на свою. Затянулся он каждой и, как на свою, указал на «Космос»… Так мы его харизму и умыли. Старался обходить курилку, а потом и вообще пропал. Ушел, конечно, на повышение. А куда ещё от сейфа уйдёшь?

Обошёл я все торговые точки военторга, а сигарет не добыл. Буфетчица, когда я зашёл чайку попить, подсказала подойти к борту, что «из-за реки» вернулся. Там, мол, и разживёшься. И точно — нарыл я три пачки: одну афганскую красно-белую со львом под короной и две наших — «Ростов» и «Наша Марка». За что получил особенное обхождение от экипажа: вот видишь, можешь, когда захочешь. Определили на лучшее место, на единственное спаренное мягкое кресло сразу за кабиной, вместо длиннющей жёсткой лавки вдоль всего борта.
Прежде чем сесть, я огляделся. Весь борт был заставлен какими-то ящиками, накрытыми и зафиксированными прочной сеткой. Из-за ящиков доносился приглушённый разговор нескольких человек. Я сел в кресло и приготовился к взлёту. Экипаж уже занял свои места, и пошла традиционная «молитва» — контрольная карта проверок:

— Заглушки, чехлы сняты, на борту.

— Двери, люки закрыты, проверены.

— Управление самолётом расстопорено, свободно.

— Триммеры нейтрально, — и т. д., пока КВС не примет решение взлетать.

Я уж и придремал, да чую, трясёт меня кто-то за плечо:

— Командир, чего ты тут один сидишь, пойдём к нам.

Открыл глаза, передо мной прапорщик, наверное, сопровождающий груз. Я и пошёл. Самолёт уже был в воздухе.

За ящиками, на сетках и чехлах, развалясь, сидела компания. Все в разных чинах, но у них было то, что всех объединяет: обилие спиртного и, по-моему, моя же тушенка. Моему появлению все обрадовались, налили штрафную и продолжили прерванный рассказ…

… Только мы разложились, тормозит возле нас «бобик», а из него полковник какой-то, как чёрт из табакерки, и к нам! Мы обос-сь, а ну, как комендатура! А он: мужики, где пиво брали? Витя Званцев пальцем куда-то показал и выпалил: на вокзале… Полковник по газам — и на вокзал! Все легли от смеха…

Я думаю: чего смешного? Видя моё недоумение, мне объяснили, что в том городе не было железной дороги. Так, брякнули первое, что на ум пришло от страха. Тут уж рассмеялся и я.

Потом был третий тост. Молча, выпили.

И мужики рассказали о подвиге в Афгане офицера-лётчика, начальника штаба АЭ из их 156 АПИБ, даже фамилию запомнил – Соколов. Подумал ещё: не наш ли Володька? Оказалось капитана Соколова звали Сергей.

Над Пандшером сбили его СУ-17М3. Офицер катапультировался. Но в Афгане нет линии фронта, территорию могли контролировать как наши, так и «духи». Важно, чтобы быстро прилетела вертушка. Но в тот роковой день ПСО (поисково-спасательное обеспечение) работало в другом районе. Вертушки нет, а «духи» — тут как тут. Сорок минут лётчик вёл неравный бой, пока были патроны, и сам получил несколько пуль. Его расстреливали в упор. Чтобы не попасть в плен, лётчик решил взорвать себя и приближавшихся бандитов. В эту минуту пришло спасение… Командование полка перенацелило на поиски Соколова случайно оказавшийся в этом районе МИ-8, летевший из Кабула, и пилота подняли. Он без сознания. Стали оказывать первую помощь. Глядь, а у него в руке намертво зажата граната Ф-1 и уже без чеки!!! – последнее «прости» для «духов». С гранатой, конечно, справились (бортмеханик её обезвредил и вышвырнул за борт) и офицера доставили в полевой госпиталь. В госпитале извлекли четыре пули из района поясницы. Ранения, считай, несовместимые с жизнью. Оперировал капитана Соколова главный хирург-уролог округа полковник Кузин, за что ему отдельная благодарность от всего 156-го АПИБ.

Я боялся спросить, жив ли? Пусть бы ЖИВ! — не хотелось другого ответа…

После этого рассказа от души поржали над предприимчивым прапорщиком, заведующим катапультным тренажёром (НТКЛ). Он додумался за 25 рублей освобождать женщин от нежелательной беременности… Говорят, перегрузка 12g делала своё дело. Правда, эту авиабайку я уже от кого-то слышал.

Так, за разговорами, да боевыми историями, рассказанными непосредственными участниками, я прилетел в Ташкент на аэродром «Тузель»…

Из Ташкента автобусом доехал до Чирчика. К моему счастью, автобус остановился возле базара, и я мигом устремился к ларьку с чебуреками. В Чирчике они, как нигде вкусные. Сестра жены Ирина, жившая здесь, рассказала, в чём их отличие от обычных узбекских. Здесь тесто замешивают на молоке вместо воды, добавляют смесь разных перцев, придающую изделию особый аромат, а главное — в тесто добавляют дрожжи. Именно это делает стенки чебуреков тонкими, и они не рвутся! (И сейчас обильное слюновыделение!).

Помятуя о том, что мне ещё добираться до аэродрома и рассиживаться некогда, я съел всего 5 чебуреков и 3 взял с собой. Когда добрался до места, начало смеркаться. Через дыру в заборе пришёл на СКП, вызвал ПРП и спросил о времени прилёта борта из Ташкента до Нукуса. Он ответил, что борт заходил, но они ему добро на посадку не дали — в районе ближнего привода видимость нулевая. Борт ушёл снова на «Тузель». Сказали, что поужинают и повторят попытку. Когда они вернутся, старлей не знал, посоветовал далеко не отходить, а по гулу самолёта и сам услышу их прилёт.

Тут я призадумался: куда себя деть? К родственникам? – Далековато. И что скажу, если гул услышу?

Здравствуйте и до свидания… Глупо…

Посмотреть достопримечательности? Темно…

Что я знаю о Чирчике? Позывной аэродрома — «Дворовый». Летают с одним курсом — 76 градусов. С другой стороны не сядешь — горы.

Чирчик – шумная вода в переводе с узбекского.

Река тут действительно бурная. Где-то читал, что на реке возведено 18 гидроэлектростанций! Ни на какой другой реке Земного шара такого количества ГЭС нет.

Во время войны в Чирчик депортировали поволжских немцев и крымских татар работать на эвакуированных сюда заводах и стройках. Знаю потому, что мой земляк – завод РОСТСЕЛЬМАШ — был переброшен именно в Чирчик.

Здесь говорят, что и сегодня дома, построенные немцами, самые надёжные и в цене.

А ещё здесь огромный гарнизон. Одно только танковое училище чего стоит! Да, вдобавок, наш аэродром, два вертолётных полка, две десантные бригады! Куда больше? И так девчат не хватает, не засиживаются…

Рассуждая так, брёл я, куда глаза глядят, и вдруг услышал далёкий гул самолёта. Я развернулся и пошёл в сторону аэродрома. Гул становился громче, понятно стало, что садится турбовинтовой, скорее всего – Ан-26. Потом гул стал стихать, и совсем было стих — сел что ли? Потом опять загудел, да так, что можно было подумать, реактивный самолёт тормозит реверсом тяги. Дальше я вообще не понял, что происходит: этот неестественно дребезжащий звук стал удаляться и вскоре всё стихло.

Я почти прибежал на аэродром… Тот же ПРП развёл руками: сами ничего не понимаем. Добро ему дали, но он уже с полосы доложил уход на второй круг, а потом… возврат в «Тузель». Может, неисправность, какая…

Какую неисправность нужно увозить с собой на другой аэродром, если ты уже был над точкой касания? Опять, что ли, эта авиационная «погнутка» — вспомнился вдруг комичный случай, рассказанный моим однокашником…

В полках, после окончания полётного дня необходимо было докладывать на КП дивизии об итогах полётов. План–факт, предпосылки к лётным происшествиям… Если с той стороны дежурным офицером был лётчик, то он понимал всё с полуслова и глупых вопросов не задавал, даже если в докладе ПРП не было логики, ведь доклад записывался на плёнку. А какая может быть логика, например, в учебном полку, в котором курсанты начали вылетать самостоятельно? То передрал и теранулся о полосу фальшкилем, то приземлился на переднюю стойку и есть подозрение, что «пошёл» шпангоут, или сел на край полосы и зацепил деревянный «бык». Ясно, что завтра на полётах на один самолёт в плане будет меньше, пока в ТЭЧ не восстановят поломку.

Объясняли на магнитофон тайным словом: у 63 борта маленькая «ПОГНУТКА»… И дежурный офицер всё понимал и глупых вопросов не задавал. Иногда «погнутки» были такие, что из двух самолётов собирали один. Садится, например, курсант Заговора: руководитель полетов видит, что пилот снижается далеко от полосы, не тот ориентир взял за точку начала выравнивания, да и скорость разогнал. Он в эфир: «Прибери обороты… подтяни к горизонту, контроль скорости, снижайся, убери крен, убери крен…». Напуганный курсант совсем растерялся… Левый крен убрал, да завалил в правый… Сел так, что подломилась стойка. Когда к нему подбежали, курсант сидел на срезе кабины и нервно курил. Когда его обступили, только и сказал: «Вот, суки, чуть не убили… убери крен, убери крен…».
Ну, так вернусь к «погнутке». В тот день на КП дивизии сидел какой-то молодой инженер, что ли? Доклады принимал дотошно.

— Что за «погнутка»?
— Да, ерунда, — отвечает ПРП полка. – Так, курсант чуть-чуть за деревянный щит зацепился на сруливании.

Тут бы штабной технарь и остановился. Но нет! Куда там!

— Значит, бортовые огни разбил?

-Ну, разбил, конечно, – соглашается ПРП, пока эти поломки не тянут на предпосылку…

— А законцовка крыла деформировалась?

— Да, кто ж его знает, вскрытие покажет, — пытается отшутиться ПРП полка.
— Так, наверное, и элерон заклинило? – не унимается службист.

— Да, ни хрена не заклинило, — раздражается ПРП…

— А труба ПВД….
Не успел он закончить вопрос, как ПРП с яростью всё «объяснил»:

— Слушай, ты, пердь болотная, какая ПВД? От самолёта только ПВД и осталась, сгорел он, понимаешь… Убери нахер это с плёнки!

Понятно, что все роившиеся у меня в мозгу вопросы задавать без толку, сказано же: «ничего не понимаем»… А хотелось бы знать, что стряслось, если борт так загадочно улетел практически с полосы. Второй вопрос: был ли на нём Юрка? И третий: что предпринять? Решил так: Юрка искать меня будет только здесь, значит, оставляю телефон родственников дежурному и это всё, что могу сделать. Сделал так и ушёл.

Юрий Пушик

Юрий Пушик

Юра позвонил только утром. Он таки автобусом приехал в Чирчик и уже через 20 минут, сидя в чайхане, рассказал совершенно невероятную историю, одновременно страшную и курьёзную, потому что не окончилась человеческими жертвами. Рассказывая, Юрка поминутно курил и пытался смеяться, но получалось как-то вымученно… По окончании рассказа я понял, что вчера мой друг чудом избежал смерти… Вот его рассказ.

Лететь мы должны были из Ташкента (аэр. «Тузель») в Нукус, но с посадкой в Чирчике (аэр. «Дворовый»), где к нам подсел бы командир, который прилетал в Штаб Армии на Военный Совет, но сегодня был в Чирчике. На борту Ан-26 собралась команда военнослужащих из Нукуса, прилетавших в Ташкент по хознуждам, да ещё 6 «дембелей», которые там покупали подарки. Вместе с Юрием летел главный инженер эскадрильи, начальник вещевой службы, получивший обмундирование и начальник дома офицеров, у которого на коленях покоился дипломат и в нем что-то загадочно позвякивало. На просьбы угостить однополчан отвечал, что это заказ начальника и только ему он его отдаст.

Юрка улёгся на несколько откидных сидений, закрыл глаза и даже не заметил, как взлетели. Лететь тут минут 15, включая руление. Тем не менее, Пушик как бы уснул. Через какое-то время пошли шасси… Юрка выглянул в иллюминатор — не видно ни черта. Хотя высота должна быть около двухсот метров. Впрочем, он знал пилота — майора Глазунова, первоклассного лётчика-испытателя, командира звена АН-26-х и ничуть не беспокоился за посадку, несмотря на сложность самой посадки по горным условиям аэродрома. Здесь ближний привод — метров 400 от торца ВПП. В положенном месте поставить нет возможности — какая-то впадина, а в ней канал… Местные, правда, привыкли и сложности на посадке не испытывали. Летают всегда с одним курсом, с другой стороны не зайдёшь — горы.

Об этом Юрка рассуждал, сидя с закрытыми глазами, как ВДРУГ!

Сильнейший внешний удар справа по фюзеляжу поверг некоторых на пол, послышался скрежет как будто бы металлом о стекло. Двигатель страшно взвыл, а в довершение ко всему извне кто-то или что-то с большой силой периодически стал бить в борт… Из кабины выскочил техник-инструктор (сын Главкома военно-транспортной авиации — старший лейтенант Сорока), к нему присоединился инженер эскадрильи и они вместе стали через иллюминатор вглядываться в темноту, пытаясь разглядеть гондолу двигателя, нет ли пожара… Юрка заглянул в кабину и увидел колоссальное усилие всех членов экипажа удержать самолёт на крыле, предотвратить катастрофу. Командир скомандовал полный газ, выравниваем, убираем шасси, набираем высоту и доложил: уход на второй круг…

Юрка молча наблюдал за действиями экипажа и, пожалуй, не согласился только с тем, зачем в аварийной обстановке командир убрал шасси? На борту воцарилась глубокая тишина, если можно таковую назвать при работающем вразнос двигателе и постоянным стуке извне в борт. Все боялись пошевелиться. Юрка увидел, что самолёт хоть и покалечен, но летит и слушает пока рулей. Что-то может случиться на посадке?! Юрку больше всего тревожил этот стук, а ну как пробьёт борт?!

На борту чувствовали, что угроза жизни ещё не миновала, и выглядели обречёнными. Надо отдать должное начальнику Дома офицеров. Он открыл дипломат и положил его на средину, на пол. В дипломате рядком покоились 5 бутылок армянского коньяка и одна бутылка водки.

Угощайтесь, чего уж теперь, всё одно никому не достанутся… Но ни одна рука к дипломату не потянулась. Так он и лежал открытый до самой посадки. После посадки, на рулении, водку таки выпили — сняли стресс.

Несмотря на плачевную ситуацию, командир посадил машину. Наверное, помогал ему БОГ! Когда все вышли из самолёта, всё прояснилось, и было всё страшнее, чем внутри.

Стало ясно, что зацепили столб, скорее всего, огней подхода, хотя, может быть и телеграфный. Но каковы последствия?! Справа задир обшивки начинался у ног штурмана и заканчивался на сопряжении центроплана с фюзеляжем. Наружу торчали гнутые нервюры и болтались загнутые стрингеры. На всём на этом была намотана проволока, на конце которой висел обломок столба. Вот он-то и стучал.

Две лопасти правого винта завернулись, а одна обломилась вообще. Такой винт, скорее всего, тягу не создавал. Это как же нужно было командиру бороться с тенденцией постоянного правого разворота!? Вот тут и хочется спеть осанну прежде всего Богу и первому после него, отличному лётчику-испытателю, майору Сергею Глазунову, а также конструкторам этого замечательного жизнестойкого самолёта!

В авиации всегда быстрая смена чувств и настроений: от леденящего ужаса до повальной весёлости. Начальник Дома офицеров вспомнил о просьбе (высшей степени приказа) своего начальника доставить коньяк. Так как опасность миновала, то он закрыл дипломат и уже ни в какую не откликался на просьбы раздавить ещё бутылочку, а свою недавнюю щедрость объяснял просто: что только в голову не придёт перед смертью. Все с вымученными улыбками смотрели на него и отходили сердцем от пережитого… Всё бы было весело, если бы не было так грустно. К борту уже спешили «карающие» органы и пассажиров оттеснили от экипажа…

Комиссия 73-й воздушной армии во главе с высшим офицером и службой безопасности полётов рассадили экипаж по разным комнатам и потребовали написать объяснительные. Затем разбор полёта…

Я внимательно выслушал Юркин рассказ, попросили ещё пива и у меня возник вопрос: как такое могло произойти? Две всегдашние причины: метеоусловия или «человеческий фактор»? Мы так увлеклись разбором полёта, что на столе уже стояло 6 пустых кружек. Юрка склонялся к мысли, что в условиях абсолютного минимума в маленьком разрыве облака экипаж увидел и принял створ огней приближения за створ (торец) полосы. У меня сформировалось другое объяснение: аэродром «Тузель» был ниже «Дворового» на 200 метров! Ну кто из пилотов, летающих в простых метеоусловиях, хоть раз переустанавливал давление Дворового при подскоке с «Тузеля»? В ПМУ-то оно и ладно, а здесь зловещая мгла… По моему мнению, пренебрежение к разности давления и привело к столь плачевному результату.
Самолёт потом восстановили силами войскового ремонта (ТЭЧ), а как его на завод отгонишь?

Сам же майор Глазунов его облетал, да и сбагрили куда-то.

Напоследок я задал Юрке волнующий меня вопрос: какова дальнейшая судьба его однополчанина Сергея Соколова? Юра подтвердил слышанную мною историю и дополнил, что Соколов жив, в строю, что хирург вытащил Сергея с «того света», и что ему присвоена высшая государственная награда — Герой России.

Геннадий Чепус

Print Friendly, PDF & Email

Tags: ,

One Response to «Тузель» и «Дворовый»

  1. Николай on 26 августа 2016 at 20:25

    Геннадий Васильевич,получил неимоверное удовольствие от Ваших воспоминаний…Ваши сочинения облачены прекрасным слогом-читается на одном дыхании (вспоминается военное прошлое на «втором дыхании»). Со многими Вашими однокашниками служил и летал (Городня,Добрянка,Кант,Токмак). Все они также прекрасны и человечны, как и наши-75года выпуска,не могу ничего плохого вспомнить за совместные годы службы. Поздравляю с прошедшим 40 летним юбилеем.Здоровья,счастья и многих лет жизни (с всё возрастающей пенсией!!!). Пишите и дальше,у Вас это хорошо получается.Пусть романтика Вашей души никогда Вас не покидает… (209кл.отд 1975г)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

Return to Top ▲Return to Top ▲