РБК
«В Черноземельском районе Калмыкии разбился вертолет Ми-2. Предварительно установлено, что на борту находились два человека, бортмеханик и пилот, оба погибли». Об этом сообщает пресс-служба ГУ МЧС России по Республике Калмыкия.
Как отмечается в сообщении, 5 февраля 2011г., примерно в 23:15 мск на пульт единой дежурно-диспетчерской службы Центра управления в кризисных ситуациях МЧС России по Республике Калмыкия поступило сообщение, что в Черноземельском районе, в 20 км от пос. Нарын-Худук в сторону пос. Артезиан сельского муниципального образования Адыковское, разбился вертолет. Вертолет Ми-2 принадлежал аэроклубу ДОСААФ г. Шахты Ростовской области, а в республику был заказан для участия в операции по ликвидации волков в охотничье хозяйство «Боришполь».
М И Х А Л Ы Ч
Беснуются лопасти над головой,
Дрожит рукоять управления.
Заходишь от солнца и то, что живой,
Сверяешь с наземною тенью.
В вертолёте нас было четверо: КВС — Михалыч, я — в качестве лётчика-наблюдателя в правом кресле, стрелок и охотовед в пассажирском отсеке. Олег — борт-механик — редко, когда летал с охотниками — вес большой, а высвободившийся объём лучше трофеями заполнить. Я был этому рад и всегда занимал его правое кресло, просил при этом не складывать ручку двойного управления. Михалыч всегда отдавал мне управление на прямых участках. Для меня, имеющего навыки управления самолётом, пилотирование вертолета представляло некоторую сложность. На прямых участках я справлялся, но поворот по курсу педалями влек за собой раскачку вертолёта, начинал выравнивать ручкой — раскачивал еще сильнее…
Оказывается, надо работать триммером. И, конечно, я так и не освоил висение.
И все-таки — у вертолета есть что-то свое, чего не испытаешь на самолете…
Летели мы над Калмыкской степью в Государственный природный биосферный заповедник «Чёрные земли», вернее в его сторону.
Наш вертолёт Ми-2 был арендован у Шахтинского РОСТО как раз этим заповедником для отстрела лишних волков.
Калмыцкая степь — ровная до горизонта во все стороны местность… Ни деревца, ни кустика на сотни километров. Но это зимой. Другое дело весна! Ничего красивее не видел – миллионы цветов разных оттенков с преобладанием красных тюльпанов. Зимой же смотреть было не на что, я подрёмывал и через многотональный звук двигателей едва различал беседу членов команды в пассажирском отсеке…
Охотовед по всему был увлечённый человек, влюблённый в здешнюю природу и свою профессию. С чувством обиды он рассказывал, что поголовье сайгаков резко уменьшилось с 1999 года с 320 тысяч до 25-30 тысяч особей — более чем в десять раз! Специалисты называют тому разные причины: ухудшение климатических условий, браконьерство, мясная «продразвёрстка».
Он помнит, как в советские годы из Центра спускался план промысла сайгаков и поставка в торговую сеть центральной России. Сайгачатина продавалась в магазине по 70 копеек за килограмм, в то время как говядина стоила 2 рубля 80 копеек. Они с женой делали сайгачье-говяжьи котлеты. Получалось вкусно и не дорого. Кроме того, особую ценность для браконьеров представляют рога, из которых делают дорогие лекарства. Охота за рогами ведет к сокращению численности самцов-рогалей и, как следствие, к общему снижению поголовья. Но главная причина — это все-таки волки. Пока число волков невелико, они приносят пользу, уничтожая больных и слабых животных. Но когда их численность возрастает, начинают приносить значительный вред и диким и домашним животным. Борьба с волками всегда велась отстрелом с вертолета или потравами фторацетатом бария. Вокруг каждого стада в сотни голов пасётся стая вечно голодных кровожадных волков. Наша задача — лишних уничтожить!!!
Шахтинский и Ростовский аэроклубы по договору с департаментом охотничьих ресурсов правительства республики Калмыкия производят охрану и учет сайгаков. Выявляют с воздуха и задерживает браконьеров, а также отстреливают волков.
Проблема в том, что Национальное природное достояние Калмыкии — степные сайгаки — составляют основную пищевую базу волков.
Помимо сайгаков, волки представляют серьезную угрозу овцеводству и вообще животноводству республики. Ворвавшись в стадо овец, волк начинает резать всех подряд, даже если он сыт. То же самое делает волчица, когда обучает молодняк навыкам охоты. Случается, что пара волков вырезает целую отару, а уносят с собой всего одно животное.
«Қасқырдың аузы қанша жесе де әрқашан қанға боялған» – «У волка пасть всегда в крови, сколько бы он не ел» (казахская пословица).
Каждая волчица приносит до 10 волчат в год. Они быстро вырастают, им нужно мясо. И если не регулировать численность волков, калмыцкому животноводству придется совсем туго, а о сайгаках вообще можно будет забыть.
Охота с вертолета наиболее эффективна, на наземном транспорте не слишком погоняешься за серыми хищниками по степным буеракам. Но даже при охоте с воздуха и пилоту, и стрелкам надо обладать изрядной сноровкой: с каждым годом волки становятся все умнее. С приближением вертолета стая рассыпается по степи и бесследно исчезает, умело используя каждую ложбинку местности. Успех охоты зависит от слаженности действий летчика и стрелков. Волк это умное, сильное, бесстрашное животное
В наши дни многие ученые сошлись во мнении, что волкам свойственна способность не только анализировать обстановку, но даже прогнозировать события, исходя из обстоятельств. Особенно отчетливо умственная деятельность волков проявляется в разгаре коллективной охоты.
На охоте стая делится на группы: есть волки-загонщики, которые будут гнать антилоп в нужном направлении. Есть волки, отвлекающие внимание пастухов и их собак. Волки засады, вмешиваются в охоту, если она пойдёт не по их правилам И только самым матёрым самцам доверяется убийство антилоп с ходу. Волк всегда борется за жизнь до последнего, никогда не сдается и никогда не просит пощады. Их излюбленный трюк — круто развернуться на бегу и нырнуть под брюхо низко летящего вертолета, чтобы попасть в недоступную для стрелка «мертвую зону».
Я наблюдал случай, когда волк добежал до одинокого деревца и вертикально припал к стволу, слился с ним. Более того, он перемещался, прижимаясь к стволу по кругу, если вертолёт делал вираж вокруг дерева.
Потерявший всякую надежду на жизнь, волк может в бессильной ярости даже броситься на зависший вертолёт, он уже не боится ничего, даже смерти.
Вспомнился случай из одной нашей охоты. Подранили одного матёрого волчищу. С воздуха — вроде готов. Присели, прыгнули на землю за ним охотники. А волк как вскинется… Задние ноги волочатся, а он на передних бросился на охотников. Еле те успели назад в вертолёт запрыгнуть. Добить бы надо, а волк уже под вертолётом. Решили перелететь немного, чтобы видеть волка. Взлетели, осматриваемся, а волка нет. Что за напасть? Подснизились, дверь открываем, а он висит, закусив зубами подфезюляжный гребень жёсткости!!! Так вертолёт и летал потом с этими дырками — отметинами от клыков дикого зверя.
А ещё был очень трогательный случай, когда раненую подругу волк защищал своим телом от вертолёта. Так и не отошёл от неё, пока не слёг рядом. После этого случая я решил больше никогда в волка не стрелять.
Это животное достойно жить. Как охотник, я переключился на кабана.
Ещё у меня есть одно правило — никогда не фотографироваться над трупом поверженного зверя.
Считаю, что в некоторых ситуациях волки значительно превосходят нас, «разумных» и они достойны на посмертные почести.
Самое время рассказать о лётчике
С Михалычем летать было — одно удовольствие. Калмыкию он знал великолепно. Однажды мы забирали вертолёт в Логани — населённом пункте в восточной Калмыкии, где вертолёт работал на нефтяников. Хоть родом я из авиации, однако был удивлён, как буднично и запросто Михалыч управлялся с вертолётом. Убедившись, что разрядились аккумуляторы, они с механиком Олегом в пять минут «прикурили» от аккумуляторов КрАЗа, подтащив их к вертолёту. (Прямо, как «Запорожец» прикурить.) Ещё большее удивление я испытал, когда Михалыч работал со связью. До авиадиспетчера в Элисте более двухсот километров. На таком удалении с земли связи с диспетчером нет. Михалыч запускает вертолёт, взлетает метров на сто и запрашивает «ЗАПУСК»!!!. Мало того, какой-то бедолага — «Химик» на АН-2, еле слышно, просит Михалыча доложить диспетчеру о его работе в таком-то квадрате! Учитывая быструю смену высот при охоте на волка, и, соответственно, неустойчивую связь, Михалыч предпочитает пилотировать по личному GPS’у.
Вылетев с ним на «свободную охоту», я первое время удивлялся манере вести поиск. Вертолёт летит по маршруту известному только Михалычу. Снега много, следов разного зверья тоже много. Как тут разобраться в их круговерти? Он их читает запросто. Волчьи следы я со временем тоже отличать научился. Но мастерство-то было не в том, чтобы следы найти, а в том, чтобы с воздуха определить и разузнать наверняка, какой след старый, а какой из них — свежий. Вот Михалыч и выкидывает фортеля, распутывая следы. В общем, рано или поздно, но волки обнаруживаются. Теперь предстоит выгнать их на открытое место. По снежной целине волки прут след в след, периодически пропуская вперёд нового лидера взамен уставшего тропить путь. Всё равно, обезумевшие от гонки звери в любой момент могут рвануть в сторону, тогда — поспешай стрелять. Такой момент очень важно не упустить. Михалыч его не упустит. Он старается как можно дольше не разбивать стаю, держать ее подальше от неудобий — камыша или завалов перекати-поле. Волки бегут со скоростью семьдесят километров в час, вертолет же летит почти вдвое быстрее. Идеальный пилот-волчатник должен предусмотреть маневры волчьей стаи, отрезать ее от укрытий, но при этом максимально держать на расстоянии эффективной стрельбы из соответствующего оружия. Я не переставал удивляться умению Михалыча управлять вертолётом вопреки здравому смыслу в непосредственной близости к пределам конструктивных ограничений. Скажешь ему, зверь под нами и он тут же роняет вертолёт в положение вниз капотом и кружится вокруг мнимой точки на земле, а то ещё полетит назад хвостом или конкретно боком. Про глубокие виражи, я вообще молчу. Позади Михалыча в пассажирском отсеке открыт блистер, под блистером снаружи – топливный бак. Вот он и служит стрелку опорой для левой руки с лежащим в ней цевьем оружия. Стрелку надлежит только помнить, что упреждение при стрельбе с вертолета берется назад — так как скорость стрелка значительно превышает скорость мишени. Убитых волков забирают в вертолёт, чтобы отвезти на базу для отчёта и передачи заказчикам. Как ни странно, за волчатиной выстраивается очередь. Много берут исправительные учреждения, так как считается, что волчатина — первое средство при туберкулёзе, который там процветает. В очереди и таксидермисты. Есть и конкретные заказчики — чабаны. Если отстреляли волка в его угодьях, а он это видит, то две овцы — считай, твои. Поэтому морозильные шкафы на охотбазе в Боришполе забиты всяким мясом. Одна большая неприятность, сопровождающая охотников, возвращающихся на базу, ни с чем не сравнимый запах псины, исходящий от добытых волков. Чтобы как-то дышать в вертолёте сдвигаются все блистеры, несмотря на морозный воздух. Хорошо, если лететь не далеко. А то можно и приторчать от едкого запаха, вплоть до потери сознания.
Все это я прокручивал в голове, думая о своем, повторюсь, находясь в полудрёме, но с высокой степенью готовности к бою. И готовность мне вскоре понадобилась. Михалыч первым увидел волка слева на 8 часов. Соответственно, крутым виражем со снижением и увеличением скорости Михалыч уже через 3 минуты поравнялся с волком. Стрелял Борис и сделал всего один выстрел картечью. Оставалось только присесть и закинуть волка в модуль, что Борис и сделал. После этого мы подлетели к какой-то кошаре, по просьбе охотоведа оставили его там и полетели на базу, где вертолёт ждала вторая группа.
П Л О Х О Е П Р Е Д Ч У В С Т В И Е
Наша охотничья группа была разбита на две команды. Первая — маленькая — была рассчитана на разведку, и то, что мы добыли волка, было, скорее, исключением из правил. Вторая же группа была основательно экипирована и заряжена на большой трофей. Причем, пока они ждали первую группу «следопытов», то под коньячок (в небольших, правда, дозах), проигрывали всю охоту — «пешим по-лётному». По нашему прибытию они не могли дождаться, пока Михалыч пообедает, и потом громко и весело загрузились в чрево вертушки. Наконец, вертолёт оторвал от земли переднее колесо, на котором Михалыч всегда разбегался «по-самолётному» и мы, проводив его глазами до горизонта, вернулись за богатый стол, оставленный нам улетевшей командой. Все на столе было, чтобы подкрепить радость от совершенного полёта, добытого волка, от охоты в целом, и мы только то и делали, что поднимали тосты, через один — «За Михалыча!» Следующий — за борттехника Олега Легостаева!
За Олега стоит сказать отдельно. Прилетает вертолёт, заруливает на стоянку и все уходят отдыхать и веселиться, и только один человек еще два часа не отходит от своего вертолёта. Я даже не представлял, сколько обязанностей было у борттехника простого Ми-2. В руководстве по лётной эксплуатации вертолёта Ми-2 я насчитал 115 обязанностей техника от осмотра остекления кабины (предполётный) до постановки несущего винта на тормоз на стоянке в конце работы. Это, не считая работы с бортовой стрелой при всяких подъёмах и обязанностях техника в особых случаях в полёте. Учитывая то, что вертолёт в любой момент и в любую погоду был готов к полёту, всецело было заслугой Олега. Другими словами — экипаж был отличный!
После обеда ребята играли в нарды, а я взял зимнюю удочку и пошёл на канал половить окушков да краснопёрок. Черноземельский поливной канал, по сути, прорыт из Каспия и славится своими карасями, сазанами, плотвой и краснопёркой. Сидел, пока не окоченел, но на хорошую уху краснопёрок наловил. Придя с рыбалки, согрелся чаем с коньяком и стал готовить уху. Знал, что нежданная уха очень порадует замёрзших товарищей. Время летело быстро.
Кто-то первый сказал:
— Вечереет. Надо стол обновить — сейчас прилетят.
Обновили стол. Потом ещё раз…
Когда стало темно, я забеспокоился. Конкретно этот вертолёт совершенно не приспособлен к ночным полётам, да и Михалыч, скорее всего, не имеет допуска к полётам ночью. Связаться с ними — дело бесполезное. Чтобы сказать жене пару слов, я забирался на водонапорную башню, и ловил там связь минут двадцать. Я предложил мужикам поочерёдно сидеть на башне минут по двадцать, учитывая мороз и ветер. По крайней мере, больше вероятность, что кто-то выйдет на связь с нами или услышим ухающе-тарахтящий звук вертолёта. Как оказалось, сделали мы всё верно и своевременно, потому что первый же дежурный пришёл и рассказал о неисправности вертолёта и вынужденной посадке. Бедствующая команда попросила привезти им механика Олега и еды. После недолгих сборов пара джипов рванула в степь на соответствующие координаты. Я остался на базе один. Продолжал готовить ужин. Ждал, что всех скоро привезут, или одного оставят охранять вертолёт, снабдив его едой и тёплой одеждой. Судя по координатам, это место, где мы добыли нашего волка. Но туда вертолётом полчаса лететь, а на машине — все полтора. Уехали они в 18 часов, значит в 19-30 будут возле вертолёта. В 22 часа вероятно будут здесь.
Штурманский расчёт тому хорош, кто реализует его в воздухе. А по земле все не так. Ребята подъехали к Нарын-Худуку, а дальше, направо в степь, сплошное бездорожье. И ночь. Хотя в степи разницы нет: что ночью, что днём — ориентиров никаких. А насчет бездорожья не совсем так. Дорог — наезженных колей — штук тридцать. Но все они то разбегаются, то переплетаются, и каждая бежит по своим делам, только не по нашим. Чабаны говорят что ориентиры есть: вот там лежит скелет лошади, ну так от него налево(!?) Где этот скелет? Вот наши бедолаги через пару часов в холодном вертолёте, не жрамши, точно превратятся в заиндевелых скелетов, если помощь не поспеет вовремя. По пути попадались лисы, зайцы и корсаки (те же степные лисицы), и хотя все ехали с оружием, никто и не подумал стрелять в зайцев, но каждые 15 минут стреляли 2 раза в воздух и слушали ответные выстрелы. Настрой был на максимально быстрый поиск друзей. И наши спасатели нашли их.
Использовав весь бортовой запас ракет, охотники разожгли костёр непонятно из чего. Ракет из-за пурги не видели, а вот далекие сполохи костра наша мобильная группа иногда наблюдала и шла на них. Пробирались медленно. Направление вроде понятно, но на пути песчаный бархан, объезд — и все по новой. Охотники тоже видели порой бьющие в небо фары идущих на помощь, стреляли и размахивали горящей веткой. Как только спасатели подъехали, бедолаги-охотники сразу набились в один джип и «во спасение» приговорили литр водки. Радости не было предела. Звонить в Шахты, чтобы заказать и привезти запчасти, решили на обратном пути.
Н О В С Ё П О Ш Л О Н Е Т А К !
Мобильная группа так и не вернулась ночью, и только на следующий день от Гургена, входящего во вторую группу, я узнал страшные подробности той ужасной драмы … Пролетев 2/3 пути до места, где первая группа гоняла волка, одного из охотников прихватил живот. Да так, что потребовалась срочная посадка. Присели без выключения двигателей, охотник в 3 прыжка перемахнул барханчик, сделал своё дело и застёгиваясь побежал к вертолёту. Запрыгнув в кабину, он нагнулся к самому уху Михалыча и что-то сказал. Михалыч открыл дверь, полувысунулся, глядя вверх, и тут же закрыл стоп-краны. Вся команда высыпала из машины, несмотря на то, что лопасти ещё крутились. Все увидели, что с вертолётом что-то не так. В районе выхлопного насадка правого двигателя из под обшивки активно шел дым, причем выходило его больше, чем собственно через дефлектор. Охотник, увидевший неполадку, утверждал даже, что видел небольшой язычок пламени над насадком выхлопного раструба. Так как огня больше никто не видел, а двигатели не работали, Михалыч, с нашей помощью, обильно облил пеной раструб из переносного огнетушителя ОУ-2. Вот, собственно, и всё, охота не состоялась. Михалыч предположил прогар выхлопного патрубка. С ним согласились все, даже не авиаторы. Все это произошло в районе 16-ти часов 5 февраля. Для продолжения написания моего рассказа, я бы выбрал самые ЧЕРНЫЕ ЧЕРНИЛА!
Н У П О Ч Е М У Н Е О Т Л О Ж И Л И Д О У Т Р А ? ? ?
Не зная всей той трагедии, которая разыгралась в ста километрах от меня, я начал готовить стол к большому ужину. Положил скатерть, расставил тарелки, разложил приборы. Нарезал закуски… Я не мог и подумать, что ужина не будет. После 21 часа одел тулуп и залез на водонапорную башню не столько поймать волну, сколько увидеть фары. Я, конечно, плохо представлял стороны света и, на всякий случай, вертел головой в разные стороны. НИЧЕГО! ТЬМА! Одно мгновение я видел где-то сполох огня, но не придал этому значения — могло и почудиться. За полчаса нахождения на ветру я основательно продрог и решил покинуть наблюдательный пункт, но оставить здесь телефон – может, хоть СМС скинут? Я снял валенок, сунул туда трубку и запечатал раструб двумя меховыми перчатками. До тёплого здания было метров 20 — допрыгаю. С мороза сел за стол, налил рюмку, залпом выпил и включил телевизор. Наверху стояла тарелка «Триколор» и программ было много. В телевизоре показывали жизнь львиного прайда. Поймал себя на мысли, что не могу усидеть на одном месте. Что-то во мне вибрировало. Не прошло и пятнадцати минут, я одел другие валенки и полез на вышку. В телефоне увидел пропущенный вызов одного из наших — Гургена. Стал его набирать. С пятой попытки дозвонился, но ответив, никто со мной не разговаривал. Слышались какие-то крики, из обрывков которых я понял, что что-то горит. Связь прервалась. Время потянулось как никогда. Я вроде чего-то боялся, но был не уверен, что нужно чего-то бояться… и, тем не менее, чувствовал готовность к неприятностям. Чтобы прогнать чувство одиночества, запустил в дом алабая, покормил его с руки и разрешил сидеть рядом со мной на диване. Собака как чувствовала моё настроение, положила голову мне на ноги и притихла. Я её такой ещё не видел. Только в одиннадцатом часу следующего дня, а именно 6 февраля, вернулся один джип со второй группой охотников. Вид у всех был потерянный. Чувствовалось, что они пережили невероятную жизненную драму. Я двинулся навстречу Гургену, но он только и смог сказать: «Михалыч и Олег погибли». Я ничего не стал больше спрашивать и оглушенный поплелся за ними в дом. Не сговариваясь, они выпили по рюмке и, разойдясь по своим комнатам, сразу уснули. Лёг в своей комнате и Гурген, но уснуть не мог. Вышел ко мне в зал, закурил и рассказал следующее. Прибывший к вертолёту бортмеханик Олег осмотрел неисправность и не счёл её опасной. С помощью деталей из ЗИПа он за полчаса, при свете фар джипов, закончил ремонт. В аэроклуб решили не звонить. Затем летчики запустили двигатели и минут десять их гоняли на земле – может, грели. Внезапно включились фары: нижняя и передняя. Мы свои фары выключили. Из вертолёта спрыгнул на землю завхоз базы Виктор, находившийся всё это время в вертолёте вместе с пилотами. После этого вертолёт увеличил обороты и стал медленно подниматься, чуть-чуть повисел, но вдруг, очень громко загудел и свечёй взмыл метров на 50? (ночью точно не определить) и почти сразу хвост начал резко уходить вниз. Мы поняли, что вертолёт падает, выскочили из машин… Хвост немного отвернул в сторону от машин и вертолёт ускорил падение. Затем был взрыв и страшный пожар… Мы кинулись было к огню, да где там! Отогнали машины и остолбенело, с чувством беззвучного вопля, смотрели на огонь, пожирающий наших товарищей.
У всех в глазах были слёзы, но больше всех убивался завхоз базы егерь Виктор. Он ведь выпрыгнул из вертолета за минуты до катастрофы, так как ему из разговоров на борту показалось, что пилоты хотят всё же перегнать вертолёт на базу, чтобы не торчать здесь всем на морозе, а Виктор обещал Гургену, возвращаясь на базу на джипе, поохотиться в степи на лисиц. Теперь он прижался к Гургену, рыдая утерждал, что Гурген спас ему жизнь. Когда вертолет догорал, все увидели, что Михалыча при взрыве, вероятно, выбросило из вертолета и он обгорелый лежал метрах в пятнадцати бездыханный в степной полыни. Ранее из-за огня и дыма никто его не видел. Олег же ушел в Небо полностью…
Михалыч
Я до сих пор не могу понять, что произошло. Что пилоты были пьяные, исключаю сразу. Да, ремонтные работы при морозном ветре не исключали возможности время от времени делать пару глотков для согрева, но быть пьяными — и с к л ю ч е н о! Кроме того, никто никуда не собирался лететь ночью. На неподготовленном для ночных полётов вертолёте? Они же не самоубийцы! Я думаю, они просто хотели опробовать машину перед утренним стартом. Прогреть и опробовать. Тогда можно объяснить режим висения. Одновременное опробование двух двигателей разрешается производить на режиме висения. По какой-то причине Михалыч перетяжелил несущий винт, как следствие — резко увеличилась вертикальная скорость. В верхней точке резко падает тяга винта… Что произошло дальше, трудно обосновать, но, скорее всего, при отсутствии какого-нибудь ориентира, в кромешной тьме, позёмке, ребята просто потеряли пространственную ориентировку. Скорее всего, навигационные приборы при опробовании были не включены, один из основных приборов пространственной ориентации — АГД вряд ли был разарретирован. Вертолёт хвостом бьётся о землю — хвоста нет! Двигатели на взлётном режиме, пилот не сбрасывал его, пытаясь удержать. И в конце концов, вертолёт ложится на правый бок. В дополнительных баках керосин, бак раздавливается и выхлопные газы поджигают керосин. Справа сидел Олег…
Борттехник Олег Борисович Легостаев
Утром приехали следователи из разных ведомств и забрали всех охотников в отдел МВД города Артезиана. Поодиночке опрашивали всех, записывали катастрофу поминутно. Практически все свидетели говорили одно, и у следователей не было повода им не верить. Днём на базу «Боришполь» приезжала комиссия авианадзора для отбора топлива из заправщика для экспертизы.
Примерно так выглядело место катастрофы
Берешь на себя, всё берешь на себя,
За все отвечаешь исходы,
Железная птица, покорно трубя,
Соскальзывает с Небосвода.
(Слова песни «Лети вертолётчик»)
Так нелепая случайность или Злой Рок унес в Небо души двух замечательных пилотов, всеми любимых друзей, Владимира Михайловича Загудаева и Олега Борисовича Легостаева. Пусть земля им будет небом!
Выражаю большую признательность вертолётчику, призёру Чемпионата Мира по вертолётному спорту Рафику Равильевичу Баширову за профессиональную консультацию при написании рассказа, а также моему другу Ришату Гарееву за объективную рецензию.
