Случилось это в Ряжске в 1974 году. Сентябрь, заправочная, суета, у Дорофеева четыре самостоятельных круга и он уже лезет в кабину. Я свое отлетал с разлета и уже бросил где-то ППК, шлемофон и маску. Заправляю керосином подвесной бак и слышу от техника:
— Орлы, может кто слетает с Иванычем? Парашют вынимать неохота.
Понятное дело: инструктор Мельчаков с Цыганом только прилетели, а за Дорофеевым у Мельчакова зона с Ришатом Гареевым. Я и не рыпаюсь, молчу, все равно не успеть за шлемофоном и маской. Но случается невероятное. Довольный Цыган, получив замечания, отбирает у меня заправочный пистолет, сует шлемофон с маской и подталкивает к обрадованному технику.
Больше всех тут был доволен я — это же какое чудо, попасть в лоно спокойствия после беготни по старту, закатывания прилетевших бортов, ловкого увиливания от лиц, страждущих загнать тебя в тренажный самолет и кручения не только рукой, но и всем корпусом, выкрикивая при этом громкое «АПА!»! Это я теперь точно знаю, кто такой АПА, а тогда, кричи — не кричи, все равно за грохотом турбин тебя никто не услышит, поэтому и крутишь рукой вприсядку, чтобы увидели шоферы в конце заправочной.
Цыган уже досказал Дорофееву какой-то анекдот и спрыгнул с подножки. Оба ржут — ржач Дорофеева я слышу по СПУ, а умильно-довольную рожу Милимета наблюдаю воочию. Спасибо, Коля, удружил с аммуницией.
АПА уже крутит, запустились, проверились, порулили. Наслаждаюсь бездельем. Надо у Дорофеева спросить, что там ему рассказал Цыган. Не сразу спросил, только на втором кругу с конвейера. Жалко было вспоминать про какой-то анекдот, когда у тебя вокруг такая красота, которой можно любоваться без оглядки на показания приборов. Все же слетать «за говно» — это как будто тебя конфеткой угостили.
Первый раз спросил про анекдот в наборе высоты, после уборки закрылков. Дорофеев не ответил — энергично крутил башкой, потому что пришедший из зоны Горячих доложил, что он «на первом, 500». Уже увидев впереди самолет Вадима, коротко сказал: «Щас расскажу». Но так и не рассказал, только заржал, выпустил шасси и доложил. Потом я и не спрашивал — некогда пилоту трепаться после захода на посадку.
И вот тут мне показалось, что я вспоминаю анекдот, который услышал накануне от Каснера со Здором. И вспомнил-таки чуть позже, чем через круг. Как раз, когда Вовка доложил: «закрылки 15» и мгновенно РП: «Конвейер, 086».
Не раздумывая, начал вещать по СПУ. Говорил только в тех местах, когда, как я считал, Дорофеев мог меня слушать. По-моему, попадал, потому что к докладу «Закрылки полностью» Вовка чуть не добавил «конвейер», а по СПУ я отчетливо слышал его клёканье, которое, собственно, и было смехом.
Я и сам как-то взвел себя анекдотом и тоже отчаянно ржал. Вот уж подходим к точке начала выравнивания. Смех вовсю! У меня смех-то до слёз и только это я подумал, что и у пилота так же, мы сели. Жестко так сели, до полосы еще — я хорошо запомнил входные знаки ВПП чуть впереди. Смех мгновенно сменился страхом, но мы благополучно вкатились на полосу, благо она была грунтовая, и могли бы срулить в первую же рулежку.
Когда мы с Дорофеевым производили тайный разбор полетов «чтоб знать, чё врать» выяснилось, что никто не помнит, кто подобрал ручку перед касанием. Договорились молчать и никому об этом не говорить. Интересно, что никто об этом вообще никогда не вспомнил, как будто РП и не видел, как у него самолет сел до полосы. Мы добросовестно молчали все эти 46 лет. И вот я проболтался.
И вот ведь помню, что летали с курсом ноль, что погода была миллион на миллион, что Горячих к нам на голову в круг входил, даже довольную рожу Милимета помню, а вот что за анекдот рассказал — не помню ни хрена.
Может именинник вспомнит?
— Орлы, может кто слетает с Иванычем? Парашют вынимать неохота.
Понятное дело: инструктор Мельчаков с Цыганом только прилетели, а за Дорофеевым у Мельчакова зона с Ришатом Гареевым. Я и не рыпаюсь, молчу, все равно не успеть за шлемофоном и маской. Но случается невероятное. Довольный Цыган, получив замечания, отбирает у меня заправочный пистолет, сует шлемофон с маской и подталкивает к обрадованному технику.
Больше всех тут был доволен я — это же какое чудо, попасть в лоно спокойствия после беготни по старту, закатывания прилетевших бортов, ловкого увиливания от лиц, страждущих загнать тебя в тренажный самолет и кручения не только рукой, но и всем корпусом, выкрикивая при этом громкое «АПА!»! Это я теперь точно знаю, кто такой АПА, а тогда, кричи — не кричи, все равно за грохотом турбин тебя никто не услышит, поэтому и крутишь рукой вприсядку, чтобы увидели шоферы в конце заправочной.
Цыган уже досказал Дорофееву какой-то анекдот и спрыгнул с подножки. Оба ржут — ржач Дорофеева я слышу по СПУ, а умильно-довольную рожу Милимета наблюдаю воочию. Спасибо, Коля, удружил с аммуницией.
АПА уже крутит, запустились, проверились, порулили. Наслаждаюсь бездельем. Надо у Дорофеева спросить, что там ему рассказал Цыган. Не сразу спросил, только на втором кругу с конвейера. Жалко было вспоминать про какой-то анекдот, когда у тебя вокруг такая красота, которой можно любоваться без оглядки на показания приборов. Все же слетать «за говно» — это как будто тебя конфеткой угостили.
Первый раз спросил про анекдот в наборе высоты, после уборки закрылков. Дорофеев не ответил — энергично крутил башкой, потому что пришедший из зоны Горячих доложил, что он «на первом, 500». Уже увидев впереди самолет Вадима, коротко сказал: «Щас расскажу». Но так и не рассказал, только заржал, выпустил шасси и доложил. Потом я и не спрашивал — некогда пилоту трепаться после захода на посадку.
И вот тут мне показалось, что я вспоминаю анекдот, который услышал накануне от Каснера со Здором. И вспомнил-таки чуть позже, чем через круг. Как раз, когда Вовка доложил: «закрылки 15» и мгновенно РП: «Конвейер, 086».
Не раздумывая, начал вещать по СПУ. Говорил только в тех местах, когда, как я считал, Дорофеев мог меня слушать. По-моему, попадал, потому что к докладу «Закрылки полностью» Вовка чуть не добавил «конвейер», а по СПУ я отчетливо слышал его клёканье, которое, собственно, и было смехом.
Я и сам как-то взвел себя анекдотом и тоже отчаянно ржал. Вот уж подходим к точке начала выравнивания. Смех вовсю! У меня смех-то до слёз и только это я подумал, что и у пилота так же, мы сели. Жестко так сели, до полосы еще — я хорошо запомнил входные знаки ВПП чуть впереди. Смех мгновенно сменился страхом, но мы благополучно вкатились на полосу, благо она была грунтовая, и могли бы срулить в первую же рулежку.
Когда мы с Дорофеевым производили тайный разбор полетов «чтоб знать, чё врать» выяснилось, что никто не помнит, кто подобрал ручку перед касанием. Договорились молчать и никому об этом не говорить. Интересно, что никто об этом вообще никогда не вспомнил, как будто РП и не видел, как у него самолет сел до полосы. Мы добросовестно молчали все эти 46 лет. И вот я проболтался.
И вот ведь помню, что летали с курсом ноль, что погода была миллион на миллион, что Горячих к нам на голову в круг входил, даже довольную рожу Милимета помню, а вот что за анекдот рассказал — не помню ни хрена.
Может именинник вспомнит?
