Необычайные приключения студентов Таганрожского машиностроительного техникума

Таганрожский машиностроительный техникум

Много лет прошло с той весёлой, беззаботной поры нашей юности, о которой я хочу сейчас рассказать. Память поистёрлась… Если кто-то себя узнает, и ему (теперь) станет стыдно за те проделки, в которых он участвовал в юности, то сразу предупреждаю: будете требовать сатисфакции — скажу, что всё это мне приснилось, а похожесть — чистое совпадение.
Этим летом, я с моим другом проехал по дальним окраинам Ростовской области искать рыбные места.
И кто бы мог подумать, что заедем в места, где 45 лет назад мы, тогда молодые и уверенные в себе юноши, брали первые уроки взрослой жизни с её радостью и разочарованиями, с её дружбой и первым опытом нежных отношений с девушкой…

— Гиви, ты помидор любишь?
— Когда ем — люблю, а так — нет…
(старый грузинский анекдот)

П О М И Д О Р   и не только. 16+

В совхоз «Новозолотовский» мы ехали верхом на Газ-51

Это были 70-е годы прошлого века. От Таганрога, а точнее, от Машиностроительного техникума, откуда были собственно студенты-технологи сварочного производства, до совхоза в Семикаракорском районе Ростовской области было 150 вёрст. Тогда, конечно, дороги были лучше, чем теперь в Таганроге, но потрястись пришлось изрядно. При средней скорости 50 километров в час, ехали часов 6! Ехали шумно, весело и водитель часто выбегал из кабины с криком: будь проклят тот день!, чтобы убедиться, что никто не выпал. Когда проезжали через Ростов, регулировщик посварился (погрозил, укр.) на нас жезлом и до Батайска мы молчали. А дальше понеслась «казачья вольница»! Наличие в кузове девчат налагало на парней заботу изображать из себя гусар, демонстрировать мужественно-романтический образ. В 16 лет каждый мальчишка понимал это по-своему. Один демонстративно в первый раз закурил, другой пытался оказать девчонке взрослые знаки внимания и хвастал своими достижениями на этом поприще, третий сыпал грубо-бесстыдными анекдотами и такими же «частушками». Такое поведение придавало соискателю значимости в собственных глазах и каждый себе казался взрослым и остроумным. Девчонки понимали всё и заливисто хохотали, глядя на эти потуги.
Частушечники начинали пристойно и невинно:

Мне сказал знакомый врач:
— Пьянка — это вредно.
Мол, ты сам себе палач
С рожей синей-бледной.

Говорил он: водка — яд,
А портвейн — отрава.
Налегай на лимонад,
Кофе, чай, какава.

Но вскоре невинные куплеты заканчивались и начиналось форменное безобразие:
Хорошо на сене спать
Сеном укрываться
Хорошо с козою жить —
За рога держаться…

Велик и могуч ЯЗЫК РУССКИЙ!!!

(здесь и далее меняю нецензурные слова на более пристойные)
Девчонки изображали оскорбление чувств, но прекращения куплетов не требовали.

Так как путь наш лежал по казачьей земле, а они произошли от хазар, стали появляться тюркские названия станиц и хуторов. Пошли громкие споры, о том, что могут означать эти слова. Единственно, что признали единогласно, название реки Сал, так как проезжая её по мосту, все увидели лежащих в воде свиней. Сал — стало быть САЛО! Совсем плохо было с толкованием названия районного центра Семикаракорск. Что за семь каракоров!? Уже и город проехали, а спор не утихал…Ясно, что и тут татары наследили. (Позже нам растолковали. В переводе с хазарско-тюркского Семикаракор означает «Крепкая черная крепость»).
Вдруг все замолчали и уставились в одну точку, а вернее — на название хутора на дорожном билборде: ЧЕБАЧИЙ… Все подумали, а «Барон» озвучил. Ну, в общем, что одна буква лишняя… Оказалось, что мы в нем и будем жить, вернее в совхозе Новозолотовском, в который входит и этот хутор.

Новозолотовская

Стойбище бандеглогов

Ну, с названием хутора совсем просто. Весной остров заливался паводковыми водами, после схода воды в ямах оставалось много рыбы, в основном, чебаков, предположительно поэтому хутор назвали Чебачий.
Только Барон был против такого толкования. Это- говорит — жители дописали одну букву, чтобы не срамиться. А при хазарах всё было именно не так. Что делали татары-хазары с пленными девушками? – В гарем! Вот то-то же. Тут гарем и располагался. Святые для нас места! И все заржали…
Возглавлять нашу «ДИКУЮ ДИВИЗИЮ» назначили преподавателя по контактной сварке Александра Васильевича Павленко. По студенческой классификации – Саню–Васю. Это был уважаемый преподаватель, опытный педагог и психолог. На уроках был не очень строг и за «морской бой» ограничивался двойкой, в то время как Пантюха (Игорь Пантелеймонович Меленевский — препод по дуговой сварке, кандидат наук) за это же выгонял из класса. Бывало, во время урока целая стая изгнанных бродила по коридорам или поедала в буфете пирожки. Нашего брата-студента Саня-Вася изучил досконально и разуверить его в том, что студента «куда не целуй — везде задница», было невозможно. Он легко справлялся с группой, состоящей из этих самых тридцати задниц, легко навязывал свою волю и добивался нужного ему результата, но три группы (!) вызывали сбой. Сбоить начинали выдержка и хладнокровие, притуплялось чувство юмора и оптимизм. Мы, конечно, старались не «делать ему нервы» и всю нашу студенческую сущность выплёскивали в третьей половине дня на границе с глубокой ночью.
Жилище, которое мы заселили, трудно было назвать даже бараком, ибо это распространённое на селе строение подразумевало хоть какое-то удобство. Здесь удобства предполагались на дворе, причём «баня» разделялась с «раздевалкой» дорогой. И то сказать, кому она нужна была эта «баня»? На краю станицы Новозолотовская был пруд, в котором мы полдня и сидели. Кроме того, совхоз «Новозолотовский» специализировался на выращивании овощей на поливных полях, значит были каналы и арыки. Этот наш «квазибарак» был разделён на две половины фанерной перегородкой и скрывал за ней наших девчонок.
В Суздале отдельно стоят два монастыря. Мужской и женский. Расстояние между ними полкилометра. Монахам и монахиням так хотелось совместного моления, что они копали подземный ход навстречу друг другу одновременно с обоих концов. Когда их «застукали»,выяснилось, что монахини прокопали уже четыреста метров скального грунта, а монахи всё ещё ковырялись на пятидесяти!
А тут – фанерная перегородка!
Чем люди думают?
В длину, по обеим стенкам были сколочены двухэтажные нары.

Каждый хотел на первый ярус и возле окна

Заселялись мы шумно. Каждый хотел на первый ярус и возле окна. Постоянно вспыхивали разборки, но быстро стихали — не было серьёзной темы. Потом нам предложили набить соломою матрасы. Выдали простыни и солдатские одеяла. На всё это ушло полдня и часть ночи. Девчонки за стенкой угомонились раньше. Слышимость была чрезвычайной, и мы предложили девчонкам концерт. С новосельем, так сказать. Для тех, кто не спит или теперь проснется. Возле самой перегородки организовали «оркестровую яму» из табурета, перевёрнутых вёдер и тазика. Это была ударная установка. За неё сел Седик. Был еще баян. Его привёз с надеждой здесь и оставить Барон. Ещё были три тенора, один из которых пел в субконтроктаве: Козлевич, Ворон и Сокол. На подпевки назначили «альтов» — Бэна и Мичмана. Припев: Ухай, ухай, на-ка понюхай… пели все, кто считал, что у него есть голос. Здесь мне неудобно сейчас называть фамилии, но и клички, которые всем давал препод по сопромату Леонид Диамидович Плужников (мы ему тоже дали — Диабад) вполне узнаваемы и у всех на слуху.
Конферансье Сашка Ворон сказал вступительное слово и концерт начался! По заявкам женской половины. Потом было много концертов, но традиционно они всегда начинались частушками, да ими же и заканчивались.
Учитывая, что концерт давался временным колхозницам, то тематика частушек было соответственной.
По деревне шла и пела
Баба здоровенная.
Ж — -Й за угол задела —
Заревела бедная.
Ухай, ухай… на–ка, понюхай! (Вступали альты)…
Сало, мясо и песок и лосятины кусок! Это припев один на все случаи жизни.
Бабы в ерике купались
Хрен резиновый нашли.
Целый день они смеялись
На работу не пошли.
Ухай, ухай…
После двадцатого куплета девчонки взмолились:
— Или дайте поспать или пойте про ЛЮБОВЬ.
— Пожалуйста, только с сельской спецификой…
Бабы в поле собирали
За комбайном колоски.
Так влюбились в комбайнёра,
Что завыли от тоски…
Ухай, ухай…
Часа в три ночи нарисовался препод Саня-Вася и концерт закончил. Где шатался? Но чёрт принес.
Утром были помидоры.

Помидоры-2

Четыре помидора от О.П.

Какой дурак установил норму — 12 ящиков на человека? Даже законопослушные девчонки, не разгибаясь до обеда, — собирали по 5 ящиков, а наш брат-сачок, набрав один ящик, начинает второй завтрак. Однажды нас привезли на поле, усыпанное спелым «бычьим сердцем». Огромные, розоватые, и впрямь похожие на сердце мощного животного плоды были как на подбор — цельные, глянцевые. Мы решили отдохнуть и закусить прямо на грядке. Не зря же за завтраком набили карманы хлебом и солью.. С нами рядом работала отличница, красавица и умница О.П. И вот наша принцесса срывает четыре больших листа лопуха (по числу присевших отдохнуть), затем отыскивает четыре спелейших «бычьих сердца», раскладывает их на лопухи. «Вот теперь присаживайтесь, и кушайте на здоровье!» — приглашает О.П. и мы, измученные солнцем и жаждой, начинаем вгрызаться в сочную, душистую, чуть терпкую мякоть, разбрызгивая сок по щекам и рукам. И так вдруг счастливо делается от всего этого! От солнца, от дружбы, от совместной работы. От общности, от юности и — от красоты… Без этой красоты наше счастье было бы неполным, незавершенным, как бриллиант без оправы. Спасибо тебе, О.П. за то чувство прекрасного, которое ты вносила во все, что делала! Даже в помидорную трапезу.
Все прекрасное быстро заканчивается и начинается рутина второго ящика. Набираешь, а сам только и ждёшь, кто первый кинет в тебя переспелый (в ящик не положишь) помидор. Как только этого дождался, начиналась форменная какофония (или вакханалия? Чёрт знает, как правильно). Начинался такой пейнтбол, что редко кого можно увидеть без помидорного потёка по всей разгорячённой роже. Как тут выполнить норму? В конце дня при помощи фаворитки лентяй еле-еле предъявлял учётчику 6-7 ящиков и таким образом оправдывал (отрабатывал) борщ и кашу. С поля «еле волочили ноги», но дойдя до расположения стойбища бандерлогов (название придумал Саня-Вася), вся эта ватага чудесным образом преображалась. Половина бежала к импровизированному стадиону — разбивать пятый мяч за три дня, а другая устремлялась к старому руслу Дона купаться и ловить раков. Еду мы готовили по очереди сами. Для этого в центре жилой зоны стояла печь, накрытая навесом, и стояли столы и лавы. В обед, правда, приходила колхозная повариха и дежурные подмастерья изготавливали полуфабрикаты, а потом их просто разогревали. Те, кто уходили на Дон, рисковали остаться без ужина, но никто не роптал. С Дона приносили раков. Варили и ими ужинали. Ящик свежих, отборных помидоров и огурцов всегда присутствовал на столе. Хлеб и соль стояли здесь же. Так что, ужин мог состояться и в 23 часа, когда возвращались из хуторского клуба танцоры. Запросто могли затеять жарение картошки и есть её до полчетвёртого утра, когда откуда-то возникал Саня–Вася. Если он «прессовал» народ больше чем нужно, народ подстраивал ему «подлянку».
Возвращается Саня Вася под утро (но ещё темно), тихо открывает дверь и тихо, чтобы не разбудить «намаявшихся» студентов, крадётся к своему закутку. Делает шаг, второй, в полной темноте третий шаг делает смелее и… подфутболивает первое из десяти ведер, установленных одно за другим неизвестными извергами. Грохот слышен даже в Чебачем. Приглушённый хохот даже с девчачьей половины. А нехер отвязываться на «беззащитных» студентах!
Утром, на построении и постановке задачи на день, Саня-Вася стоял как ни в чём не бывало, чисто выбритый и свежий. Начинал он с оглашения вчерашних передовиков и поздравления оных:
— Давайте все поаплодируем передовикам!
— А давайте!!! — бурные аплодисменты одной пары рук Сани–Васи. Быстро пережив конфуз, препод начинал ставить задачи: помидоры – звено Виктора П. (по-нашему — Козлевича), продолжайте убирать поле возле ерика; огурцы — бригада Шищенко; молодая картошка — бригада Кирлана…

— Давайте все поаплодируем передовикам!

В конце постановки задач Саня-Вася поздравлял сегодняшних именинников и просил всех подумать, как это отметить. Потом был завтрак, на котором пацаны набивали карманы телогреек хлебом и солью, и взяв вёдра, расползались по полям. Не оговорился. Конец августа — начало сентября уже вносит существенные коррективы в разницу между утренними, вечерними температурами воздуха и дневными. Имея из одежды хлопчатобумажные, выцветшие и порванные треники и пропотевшую майку, именно ватная фуфайка привносила комфорт в теплообмен. Легко сбрасывается, легко набрасывается, легко становится матрасом, легко спасает от порыва ветра, внезапного дождика и ещё много от чего. Глубокие карманы просто незаменимы для размещения хлеба, соли (обязательные на помидор-огуречных полях), запасных трусов, если купаться в арыке, табака и украденной молодой картошки. Звено Козлевича имело самое непосредственное отношение к одной из именинниц, и они решили отрядить троих членов: Цыпу, Барона, Генча и Кэлу на Дон — наловить имениннице раков в подарок. С нормой что-нибудь придумаем (украдем пару-тройку ящиков из уже посчитанных).
Старое русло Дона было неглубоким и не широким, почти не нужно было плыть. На другом берегу вода подходила прямо к вётлам, размывая их корни. Корни были густыми и длинными, красиво извивались на небольшой волне. Запустив руки под корни, почти всегда натыкаешься на рака, больно ранив пальцы. Через полчаса лова все пальцы изодраны и кровоточат. Боль бывает нестерпимой и не скоро проходит. Наловив ведро раков, отправились в обратный путь. Тропа идет через сплошь самозасеянному дикой коноплёй полю. Надо отметить, что тогда (конец 60-х прошлого века) не было никакой аллергенной амброзии, а 80 процентов невозделанной земли — был самосев конопли. Мы тогда слышали что-то о её наркотических свойствах, но никогда на себе не ощущали его, да и не думали об этом. А вот сегодняшний инцидент заставил нас об этом подумать.
На выходные дни наш базовый завод «Красный котельщик» отправлял в подшефный совхоз подмогу студентам. Это были разгильдяи, пьяницы и дебоширы. Завод просто их убирал с глаз долой и отправлял в колхоз к студентам, чтобы тем работа не казалась мёдом. Проходя через коноплю, мы увидели странного заводчанина (Кэла идентифицировал его как Ефрема, с которым он вместе учился в 34–й школе). Нечаянно мы стали свидетелями прямо скажем странного поступка этого самого Ефрема. Совершенно голый он бегал по конопле, а затем ладонями скатывал с себя пыль. Кот отметил, что Ефрем и в школе был какой-то «чаморошный», без царя в голове, но это действо вообще выходило за рамки «существа мыслящего». Увидев нас, Ефрем присел, да и мы сделали вид, что его не заметили. Нахер он кому нужен! Позже нам растолковали, что он делал со своим телом. Вместе с потом он скатывал пыльцу конопли, лепил шарики и этим субстратом набивал сигарету. А дальше — ложился между помидорных кустов, курил и тащился… Да Бог с ним. О нём и сказать больше нечего. Когда мы шли через насаженный на песке сосновый лесок, насобирали маслят. В обед Козлевич нажарил картошки с маслятами, а на второе – раки с укропом.

Какой-то охламон положил на стол перед именинницей подарок

Именинница — отличница и красавица О.П. — просто восхищалась угощениями и источала искреннее счастье. Козлевич был на седьмом небе от того, что его старания заметили.
105-я группа сначала была на кафедре котельного производства, но так как в неё попали почти одни мальчишки, группу перевели на кафедру сварочного производства. Кому-то, типа Кэлы и Генча, было до фонаря, чему учиться — лишь бы не в 24 школе, в которой учителя две гармошки порвали отмечая уход в технарь Генча, Цыпы и Козлевича, но другому, вроде В. Чаленко, хотелось именно в котельщики.

Улица Дзержинского, средняя школа №24

Началось броуновское движение, и в 105 группе остались одни хулиганы, из которых 10 человек отчислили сразу после первого курса. Группа получилась не полной, и на второй курс в неё добавили демобилизованных солдат и матросов, которых два года назад забрили из вечернего отделения. Доучиваться они решили на дневном. Теперь 105-я стала «силой» и девчонки–котельщицы стали очень даже отзываться на внимание дембелей.
Из бывших солдат выделялся Александр Шищенко. Накаченный, статный, скромный. Три слова к ряду никогда не говорил. Утром бегал на зарядку и обливался холодной водой.
«Дембеля» приехали не сразу, и нам уже успели набить морды на танцах в хуторе, прежде чем мы сумели предъявить деревенским шалопаям боевую сплочённость Советских дембелей. В субботу мы, двумя эшелонами, демонстративно шумно ввалились в клуб, провоцируя недоразвитого неформального хуторского лидера-бугая пастуха Афоню на драку, и когда тот занёс кулак для силового воздействия на Сокола, в зал вошли дембеля. Кандидат в мастера спорта по греко-римской борьбе, плотно сбитый Шура Шищенко поймал Афоню на приём «суплекс» — бросок разгибом, и Афоня вылетел через окно вместе с рамой на улицу. К счастью, шею не сломал, но в хуторе никогда больше не появлялся.

Центр культурного досуга — Дом Культуры! Справа от двери окно, через которое вылетел Афоня

Хутор стал НАШИМ! И в тот же вечер лишнюю букву в названии мы закрасили. В угоду хазарам. Полная беспрекословная Победа!
Утром половина 105-й группы побежала с Шищенко на зарядку, но только Генча побежал и на день следующий. Шура подарил Генчу резиновый бинт (жгут) и показал упражнения с ним для быстрого наращивания мышц.
Дембелей бросили на картошку — ворочать мешки. Вечером они притащили с сортировки артефакт — картофель, в точности напоминающий мужское половое отличие.
Утром, на построении, перед Саней-Васей нарисовался наш приблудный кобелёк рыжего окраса. Всегда он старался быть незамеченным, кроме времени приёма пищи. Сегодня же он был обтянут отрезанным рукавом морской тельняшки, а под животом у него болтался вчерашний артефакт. Видно осознав свою возникшую значимость, он вышел из кустов и сел перед Саней-Васей! Видно сам себе нравился.
Девчонки прыснули от хохота… Кто-то к месту заметил, что вообще-то собака – сучка.
Армия вносила свои коррективы в повседневную жизнь студентов.
На следующий день была нестерпимая жара. В обед мы решили искупаться в арыке. Вода закипела от влетевших в неё тел. И вдруг вода вокруг Цыпы покраснела. Он лихорадочно ловил ртом воздух и ничего не мог сказать. Мужики выхватили его из воды, и от увиденного Генча, да и другие, стали испытывать рвотные позывы. Казалось, что у Цыпы нет ноги, а есть только огромная струя крови. От увиденного Генча «отъехал» и его самого перенесли в тень.
Какой-то шакал бросил в арык острый лемех. Вот Цыпа на него и напоролся. Дембеля были нервами покрепче. Наложили жгут, остановили машину, возившую арбузы, выкинули из-за руля несговорчивого водилу и увезли Цыпу в районную больницу. Там же отдали свою кровь для восполнения большой кровопотери.
Дня три ничего не происходило. Переживали за Цыпу.
На четвёртый — Цыпу привезли типа за вещами и далее в Таганрог. Вопреки ожиданием, побледневший Цыпа наотрез отказался уезжать. Не уговорили даже тем, что сбросимся и отправим его домой самолётом. Тогда из Семикаракор можно было на АН-2 улететь до Таганрога. Таким образом собирался улететь В. Чертков (Чёрт) вырвать зуб, но Цыпа проявил твёрдость и велел поднять его на второй ярус и сидел так дней пять в позе лотоса. Поесть мы ему приносили первому и самое лучшее. Однажды он попросил ухи. Генча с Котом, Кэлой и Бэном наловили в арыке пескарей, но уха не удалась. Зато жаренные пескарики были отменны.

Пескари. Семейства карповых

Выручили опять дембеля. Лучшая уха — из петуха. Они отловили за околицей «дикого гуся» и сварили шулюм-уху. Вот это была уха! Цыпа попросил вторую порцию и… С этого места поподробнее. Козлевич» очень трепетно и нежно оказывал знаки внимания умнице и красавице О.П. Она пришла к Козлевичу в гости с подружкой, и они сели играть в карты. Компанию составили Люба Шевелёва, да Барон, да Ворон. Все сидели на первом ярусе под Цыпой и играли в подкидного дурака.
Цыпа, при смене положения затёкшего тела, не справился с управлением раненой ногой и она (нога) перевернула чашку с горяченной ухой — второй порцией. Всё пролилось аккурат на умницу и отличницу…

Зато жаренные пескарики были отменны

Конечно, мы давали девчонкам в наших частушках уроки русского сквернословия, но такого отборного мата в адрес Цыпы и его ноги эти стены не слышали… Все ржали до слёз! А когда эта хрупкая девочка пообещала Цыпе переломать и вторую ногу, Цыпа от греха переполз в глубину надстройки, подальше от прохода, и затих.
Вечером в знак примирения с безвинно пострадавшими решили дать концерт. Девчонки попросили скорректировать репертуар и в первом отделении выпустить Седика и Генча. Не так давно в техникуме кафедра иностранных языков под руководством всеми любимой А.Т. Янченко провели конкурс песни. В номинации «английский язык» победил Седик с песней «Санта Лючия», в номинации «немецкий язык» — Генча, перепев песню Полада Бюльбюль Оглы «Позвони-ка». Их-то девчонки и попросили на сцену. Если честно, то Седик уже лет пять пел «Санту», начиная с 34-й школы, с дуэта со Шварцманом. Получалось великолепно. Шварцман потом поступил в консерваторию… в Израиле. Генча до до такого уровня не дотягивал, но петь пришлось обоим и именно на иностранном. Генча, зная, что Седика будут вызывать на БИС, решил петь первым.
Петь он был не готов совершенно и спасло то, что Барон играл эту песню на баяне. Отыгрались и отпелись с Бароном, и неожиданно тоже были вызваны на бис. Петь больше не стали, но сыграли на баяне вальс из кинофильма «Берегись автомобиля» и «Маленький человек» Джеймса Ласта из кинофильма «Влюблённые» поочерёдно. Потом минут двадцать замечательно пел Седик. Пел без баяна. Акапелла. Без ансамбля. Сам, бля. Один, бля.
После первого отделения девчонки убедительно просили сегодня обойтись без второго отделения. Ну, какие «Бабы в озере купались…» после «Санта-Лючии»?! И то правда — какие?
ХОРОШО, согласилась мужская половина барака. Вторым отделением мы проведём слушания о помидорах, а то работаем вместе с ними и ничего про них не знаем
Вы не задумывались, почему этот овощ называют то томатом, то помидором? И какое из них в древнем мексиканском языке растение называлось «томатль». От него и пошло русское слово «томат». Слово «помидор», по мнению некоторых исследователей, происходит от итальянского «помиод’оро», что в переводе означает «золотое яблоко». Другие ученые помидор или томат — одно из самых распространенных овощных растений на земле — считают, это слово образующимся от французских слов «пом д’амор», переводящихся как «любовное яблоко». Поэтому оба слова правильные, и вы можете выбирать то, которое больше нравится. Неслучайно и итальянцы и французы сравнивали помидор с яблоком. Они похожи и округлой формой и цветом: зеленым, розовым, ярко-красным или золотисто-желтым. (списано с плаката в конторе)
Заметьте девочки: ничего нет странного в том, что Вас постоянно тянет к нам — парням, вы же весь день вдыхаете приворотный аромат «любовного яблока». И вы не стесняйтесь, проявляйте настойчивость, берите инициативу в свои руки. Никто Вас не осудит даже за невинный поцелуй потому, что мы все одурманены!

А теперь, когда про помидор Вы всё знаете, расскажем о взаимоотношениях Человека и Помидора…
На рынке. — Почём огурцы? — По шестьдесят. — Засунь их себе в жопу! — Не могу. Там уже помидоры по восемьдесят.

Одна соседка у другой спрашивает: — Слушай, а че у тебя так помидоры хорошо растут? А другая отвечает: — Да вот захожу в теплицу голая и помидоры краснеют, глядя на меня. Через неделю снова встретились. — Ну че, как эффект? — Да вот с помидорами никак, зато огурцы поперли!!!

— Почему у слона глаза красные? — Чтобы ему легче было прятаться среди помидоров. Вы видели когда-нибудь слона среди помидоров!? То-то! Вот как надо прятаться!

На даче у спортсмена-чемпиона приём: — Собрались друзья, журналисты, фанаты. Празднуют очередной успех. Спортсмен говорит: — Уже задолбали все эти сплетни про гормоны, допинги-мопинги… Стоит только победить — тут же начинается вой! В этот момент входит его мать, в руках тащит помидор — метр в диаметре: — Вась, ну я же тебя просила! Трудно, что ли, до уборной дойти? Опять в огороде поссал?
Анекдоты становились пошлее и пошлее, и когда Мичман рассказал о моряке, который кому-то вдул по самые помидоры… Девчонки попросили завершить и второе отделение концерта.
Вот этот пошлый анекдот, но вы можете его и не читать. (Мы его закрасим)

Заходит в порт судно. Один из моряков отловил на берегу портовую проститутку, загнул ее раком и вдул по самые помидоры. — Ой, морячок! Сдается мне ты не в тот порт заскочил! — А мне по фигу в какой порт. Мне главное — разгрузиться!

Хорошо, мы заканчиваем, но словами любви:
Увидев, что завяли помидоры,
Супруг супругу оскорбив сполна,
Воскликнул: «Заморозки, что ли?»
«Прошла любовь!» — ответила жена!

(Наталья Розбицкая)

Прошла любовь, завяли помидоры, любовь вернулась… НО ПОМИДОРЫ НЕ ВЕРНУТЬ !!!
Девчонки отметили, что это был лучший концерт и что мы-мальчишки можем быть гораздо лучше, чем стараемся казаться.

Одну клячу звали Рыжая, а вторую — Степаном

Работая в поле на жаре, мы постоянно хотели пить. Для удовлетворения этой потребности колхоз выделял клячу с бочкой. Вернее, две клячи с одной бочкой. Одну клячу звали Рыжая, а вторую — Степаном. Рыжая выслужила все сроки в совхозе и была переведена на лёгкую работу — таскать бочку с водой. Маршрут уже лет пять не менялся, и Рыжая исполняла свою работу почти без участия всегда пьяного возницы Степана. Зубов у Рыжей почти не осталось, так что она всегда подвозила воду сначала на поле с огурцами, которые любила и могла разжевать. Степан же норовил первую бочку слить «налево» — в личное хозяйство золовки, в утиный пруд, за что получал утренний допинг, и дальше Рыжая везла воду по своему усмотрению, потому что Степан возлежал на сене позади бочки и до обеда был неотличим от овоща. И надо же было тому случиться, что именно этот «овощ» стал застрельщиком грандиозного скандала. При подведении итогов нашей работы в совхозе за две недели выяснилось, что мы ничего не заработали, а ещё были должны совхозу. Интересно, за что? Мы были на полном самообеспечении и, практически, на подножном корму… Но что самое поразительное, что контора ссылалась на Степана(!?) — «старейшего работника и передовика», который никогда нас в поле не видел!!!
Колхозники частенько поправляли свои дела за счёт студентов, вернее, имели желание… Но выходило иногда не в их пользу.
В прошлом году на работах в Сад-Базе в Матвеево-Курганском районе, за какую-то провинность бригадир недоплатил нам за работу. Мы узнали, что вечером будет совещание руководства и решили «отомстить».

Теперь был наш выход!

Идея отмщения принадлежала 106-й группе, кажется. Савчук придумал сценарий. За пионерским лагерем, где дорога на Крынку зажата лесом, мы положили на дорогу Серёгу Иванова, а сами, накрывшись белыми простынями, изображая страшные приведения, спрятались по обе стороны дороги. Особенно страшно выглядели пирамиды: Коновал с Касьяном на плечах, Сербин с Гончаром и Сигаев с Чертковым. Показались фары Газ53, на котором (полный кузов) возвращались после совещания руководители. Увидев «сбитого» человека остановились и потихоньку стали к нему подходить. Теперь был наш выход! Под лучами фар из лесополосы стали выходить «привидения» во всём белом и требовать вернуть студентам трудодни!!! Если-бы видели реакцию конторы!!! С криками: «Бежим! Они нас резать будут!» контора разбежалась в разные стороны под душераздирающий свист В. Ванярха и С. Сагирова. Решив не испытывать больше судьбу, злодеи трудодни вернули, но ещё больше удержали за простыни!! — Дедовщина!

В этом совхозе мы избрали другую тактику.
Если они (контора) решили за счёт безропотных, бесправных и беззащитных студентов поправить свои дела, то они не поняли, с кем имеют дело. После первого горького опыта мы стали на год старше и мудрее. Месть наша будет по-иезуитски показательной. Степан, значит нам предъявил? Ну-ну…
Тогда и мы предъявим обществу «передовика».
Так как поля, на которых мы работали, были поливными, то на мостке через арык стояла насосная станция и электрический щит. Всё это хозяйство было огорожено забором — сваренными из труб секциями и схваченными между собой болтами. Болты были старые, ржавые и нам пришлось полдня провозиться, пока заменили их на новенькие.
Как по расписанию, Рыжая притащила бочку. Степан был уже «овощью». Мичман и Лёкич взяли Рыжую под уздцы и повели к подстанции. Подъехали и призадумались: кто может лошадь распрячь? И по новой запрячь. Ю. Кондрат вспомнил — Шилов может. Метнулись за Толиком. К этому времени все лежали в теньке и только Толина ж—а возвышалась над помидорными грядками посредине поля. Стахановец, мать твою! Норму добивает. Вот такие вот и дискредитируют студенческие строительные отряды. Есть же неформальный гимн ССО:
…Студентку не заставишь быть ты прачкою,
Студента не заставишь спину гнуть,
А об тачку, да руки пачкать —
Мы это дело перекурим как-нибудь…
Изловили Толю, доставили до кобылы. Распрягай! И Толя начал сыпать умными названиями упряжи, в которой больше никто ни черта не понимал.
— Ну, кто ж так узел подбрюшника завязывает, его же невозможно развязать!
А чересседельник как затянут!? Да он (Степан), похоже, её никогда не распрягал.
— А супонь какая?
— Толя, да иди ты в жопу… Супонь, чересседельник… Вот тебе нож — режь нахер все узлы. Пусть совхоз новую упряжь кобыле справит. Это будет наш подарок Рыжей!
Пока здесь происходили приготовления к чему-то очень важному, девчонки на великах катили в контору, аккурат к председателю. Ехали с тем же вопросом: как же так? Мы честно работали, а нам…
Председатель выпалил готовый ответ: но люди же обличают… Девчонки уговорили (потребовали, заставили) председателя поехать в поле и на месте разрешить вопрос. Председатель не сразу согласился, но посадил девчонок в «козлик» и покатил в поле, трезво решив, что запишет в плюс отеческое общение со студиозусами.
Насосная станция была на перепутье просёлочных дорог, и мимо неё не проедешь, в какую сторону ни направишься.
Подъезжая к полю студентов, председатель увидел небольшое скопление машин и людей. Подъехав поближе, увидел, что люди заходятся от смеха. Выйдя из «козла», председатель застал картину, достойную фильмов Гайдая. На мостке стояла водовозка, но что-то было не так. Перед возницей не было задницы лошади, а был забор и куда-то в забор уходили оглобли, а по другую сторону забора стояла именно лошадь, запряжённая по всем правилам, даже лучше. Возле неё заботливо была разложена морковь и свекла с ботвой. Рыжая с удовольствием жевала и испуга не выказывала.
Весь забор не имел никаких дыр и был наглухо скручен новыми болтами. На подводе возлежал Степан и нервно похрапывал.
— Так это он нас не видел на полях? — съехидничали председателю девчонки.
Председатель ничего не ответил, сел в «козла» и нажал на газ.
Приказ о финансовом наказании студентов отменили.
Говорят, что Степан всю ночь бегал вокруг насосной и своей Рыжей. А переменный состав толпы, помощи не оказывал, а ржал и фотографировался возле «восьмого чуда света».
На следующий день воду нам подвезли на мотоцикле.
Мы работали в совхозе ещё две недели и было ещё много чего удивительного, но свои воспоминания о жизни студентов 105, 106, 107-й групп Таганрожского Машиностоительного Техникума набора 1968 года в совхозе «Новозолотовский» и фрагмент жизни в Сад-Базе я изложил. Очередь за другими…

Здесь все действующие лица…

Действующие лица

Слева Цыпа добивает тушенку, а справа Ворон надевает труселя…

А вот здесь участники событий пофамильно…

С В Е Т Л А Я   П А М Я Т Ь   

ВОЛОДЬКЕ ЦЫПЛАКОВУ И САНЬКЕ РОЖКОВУ (БЭНУ)!!!

Отдельная благодарность А. Шищенко, В. Черткову, В. Калашникову, С. Савчуку, А. Шмаковой за помощь в восполнении деталей нашей студенческой жизни.