Иран Ушакова

Рассказ основан на воспоминаниях моего друга, военного лётчика первого класса, Юрия Николаевича Ушакова.

 

 

Гл.1 АУГ «ЭНТЕРПРАЙЗ»

 

Волны крутые, штормы седые,

Доля такая у кораблей.

Судьбы их тоже чем-то похожи,

Чем-то похожи на судьбы людей…

 

Много позже событий, о которых я хочу здесь рассказать, довелось мне по службе (МИС) заниматься обеспечением пирсов подводных лодок всеми видами энергии. Дело было на Камчатке, в микрорайоне Рыбачьем, на ТОФе — ЗАТО Вилючинск, где стояла, в частности, 25-я Краснознамённая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота, в состав которой входят новейшие «Бореи», К-550 «Александр Невский» и К-551 «Владимир Мономах».

Сидели мы как-то в бассейне с горячей водой от термальных источников на речке Паратунке. Место это недалеко от Рыбачьего, за бухтой Крашенинникова в сторону материка. Был всенародный праздник — День Советской Армии и Военно-Морского Флота. Обычно в маленьких гарнизонах утром, как положено, все с кортиками, при параде. Построение, встреча знамени, митинг, возложение венков, а потом прохождение торжественным маршем, ну и дальше — по гаражам. В тот день изменили традиции и отметить Военно-морской праздник решили на воде и с жёнами.

Без спора был выбран гостевой дом «Антариус».

Компания всегда была постоянной. Лётчики морской авиации с Елизово и моряки из поселка Рыбачьего, г. Вилючинск. И те и другие хорошо пели и хорошо пили, в общем, компания душевная и спаянная. До чего ж я любил этих парней, надёжней которых нет в Мире! На вид простачки, а и те и другие выполняют работу государственной важности. Выполняют стойко и беспрекословно. Такие вот простачки.

По давнишней установке в термах и за столом о работе не говорят. Это в офицерской среде норма. У меня всегда вызывал смех, когда на мой неправильно поставленный вопрос звучал вопрос встречный: «С какой целью интересуетесь»? И разъяснение: «Если два офицера из разных флотов за двадцать минут не найдут трёх знакомых, значит один из них шпион. И ржем! Но историй за столом уйма. Где и когда пойдёт корюшка, охотничьи рассказы, автомобили, реже — женщины, потому что они наперечет и только заикнись, каждый угадает о ком речь. Честь женщины — это святое.

Моряки, как никто, зависят от своих вторых половинок. Жена является олицетворением земного счастья, главным жизненным стимулом и мотиватором. О встрече с любимой моряк навязчиво мечтает в свободное от вахты время. Ничего не надо, лишь бы оказаться рядом с милой.

Любая трудность по плечу ради любимой. С мыслью о ней пашут без сна по трое суток, привязанные к рубке стоят на мостике в шторм, превратившись в глыбу льда; борются с пожарами в отсеке в ПДУ (портативное дыхательное устройство), в котором невозможно дышать больше пяти минут. И все эти напасти нипочём, если ждёт на берегу единственная и желанная.

Если любовь есть, то трудности преодолимы любые. В песне «Над Кронштадтом туман», есть такой куплет: «Будь спокоен, моряк, верность лучший маяк, никакой ураган не погасит любовь, а кому не понять, как любимого ждать, спросят пусть у подруг моряков».

Любовь и верность жен помогают труженикам моря в их тяжелой работе, а женам приходится учиться терпеть и ждать. Но и жёны офицеров знают себе цену. В женсовете хранится «свод законов» жён морских офицеров, с которым знакомят новых молодожёнов.

 

«ОБЯЗАННОСТИ ЖЕНЫ МОРСКОГО ОФИЦЕРА ПО БОЕВОМУ РАСПИСАНИЮ».

 

БЧ-1 ШТУРМАНСКАЯ.

 

1.Узнавать раньше мужа о моменте съёмки корабля с якоря, цели похода, акватории и автономность плавания;

 

2.Уметь точно рассчитать момент прибытия корабля на базу, а мужа в расположение семьи, предупреждать маневры мужа по пути следования домой.

 

3.В жизни не отставать от мужа, но и не опережать его на значительное расстояние, помнить, что флагманом является муж и жена должна следовать за ним точно в кильватер.

 

БЧ-2 РАКЕТНО-АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ

 

1.При разрешении спорных вопросов строжайше запрещается применение тяжёлой артиллерии: утюги, сковородки и другие предметы домашнего обихода.

 

2.Не наносить мужу физические и моральные оскорбления, помнить, что он личность неприкосновенная, человек государственный и охраняется законом.

 

Веселье начиналось сразу, без раскачки. Выкладывая на общий стол продукты, не нашли тушенку.

— Миши съели! — моряки начали смеяться. Мне объяснили, что у них командир дивизиона — Миша, замполит — Миша, зам по тылу тоже Миша.

Один даже был здесь. Я тоже улыбнулся. Праздник проходил по высшему полевому разряду с приглашением дам на танец, пусть и в купальниках.

 

До сих пор благодарю Бога Океанов Посейдона, за то, что оказался тогда среди морских волков и услышал следующую историю. Даже не помню, как к ней подошли. Кажется, кто-то из лётчиков рассказал о выполнении петли Нестерова на Миг-31. Поспорили о радиусе фигуры и перегрузке. Старлей утверждал, что начал он петлю на километре высоты, на скорости тысяча, а в верхней точке высота была восемь тысяч. И тут один мореман выдал: «Так это и на подлодке с таким радиусом петлю сделать можно. Правда, такую глубину можно обеспечить только над Мариинской впадиной. У нас (ТОФ) даже был один претендент». Все моряки, перебивая друг друга, вспоминали одну и ту же фамилию (Мурашов) и громко смеялись.

Далее позволю себе вольный пересказ вполне реальной истории, рассказанной моряками ТОФА.

Служил в славном подводном флоте Союза Советских Социалистических Республик знаменитый командир по фамилии Мурашов.

У каждого военного человека есть Мечта, к которой он стремится всю жизнь. У кавторанга Мурашова их было две:

— выполнить мёртвую петлю (петля Нестерова) на подлодке;

— утопить авианосец США «Энтерпрайз».

 

На то время это был первый, самый мощный атомный авианосец, несущий в своем чреве 90 единиц различной авиатехники. О такой цели можно только мечтать! Что касается первой, кто знает, может Мурашов её и реализовал где-нибудь в Марианской впадине, но рекорд, из скромности, не зафиксировал. Что касаемо второй, то настоящему мужчине всегда хочется во что-то выстрелить, а тут такая Цель! И когда американцы спустили на воду этот авианосец с бортовым номером CVN-65, Мурашов уже не мог спать спокойно. Он атаковал его каждую ночь. Мысленно, конечно.

И вот — невероятное везение! Главный штаб ВМФ именно ему поручает слежение за АУГ. В один прекрасный день глядит он в перископ и видит свою заветную цель — живой «Энтерпрайз», собственной персоной, в окружении различных кораблей охраны. Охраняют, значит знают: Мурашов где-то здесь. Слежение подразумевает держать на прицеле и ждать команду «Топить». Время идёт, команды нет, а этот «гад», словно издеваясь, самолётики запускает, принимает. Наконец, терпение кавторанга лопнуло и он даёт команду: «Учебная торпедная атака холостыми выстрелами (воздушными пузырями)». В Центральный посыпались доклады о готовности отсеков к «торпедной атаке».

— Пятый, шестой аппараты — товсь! Пли!

— Есть пли! — доложил механик.

Слегка дрогнула лодка. Потянуло запахом запущенного гальюна. Командир командует:

— На перископную глубину! Поднять перископ, посмотрим что там, — повертел перископом, остановился, да как закричит:

— Мамочки родные, минёр, Лоб Твою в Медь! Здесь минер? Чем стрелял кугут несчастный???

— Тащ…

— Я тебя! Чем стрелял фашист???

— Ничем не стрелял,

— Как это ничем? А так мы эта, с механиком договорились, что он в момент залпа гальюны продует. Две недели не продували. Сколько с собой дерьмо возить? Пересчитать торпеды!

— Тащ, а что случилось?

— Энтерпрайз горит! Вот что случилось. Считай торпеды, дерьмострел!

— Тащ командир, все торпеды на месте! А что, правда горит?

О присутствии в данном районе советской субмарины командующий АУГ знал, как и всё охранение, и вдруг, вышедший воздушный пузырь в лунной дорожке!!! Акустики кричат, что слышен торпедный залп. Уходя от торпеды, рулевой не выдержал, заложил галс, а садящийся самолёт не ожидал такого манёвра, врезался в палубу и загорелся… ( Версия наших моряков). Американцы спустили ноту протеста о нахождении советской субмарины в зоне учений. Разумеется им вежливо ответили, что никаких лодок в этом квадрате не держим и Мурашова быстренько развернули.

Так его автономка и закончилась…

Я долго не мог прийти в себя от смеха. Вроде успокоюсь, но как представлю Мурашова танцующего с окулярами перископа и меня опять накрывает… Что интересно, раньше, здесь же на ТОФе, я слышал другую историю связанную с «Интерпрайзом».

 

Кавторанг Иванов

 

Служил на ТОФе и другой капитан с редкой русской фамилией Иванов. И именно ему была поставлена задача перехватить «Энтерпрайз» и условно уничтожить его ракетным залпом. Если бы не спасительное слово «условно», то задача не то, чтобы не из лёгких, а просто самоубийственная. Атомоход капитана Иванова был 675-го проекта и запустить крылатую ракету он мог только из надводного положения. На такой запуск ушло бы много времени, вполне достаточного, чтобы получить ответку по полной программе. Быстро долбануть несколькими ракетами, быстро погрузиться и оторваться. Повторюсь — это самоубийство.

Итак, в Южно-Китайское море на всех парах шёл атомный авианосец США «Энтерпрайз» с 90 самолётами на борту и в сопровождении трёх атомных кораблей: ракетного крейсера «Лонг-Бич», фрегатов «Бейнбридж» и «Траксан», а также обычных эсминцев. «Энтерпрайз» был чемпионом американского флота по числу боевых вылетов в день — 177. Его называли «королём океанов», им гордились, им устрашали.

Капитан второго ранга Иванов не знал, что Конгрес США разрешил командирам АУГ уничтожать советские подлодки даже в мирное время. Ну, Конгрес Иванову не начальник и приказ из Москвы Иванов выполнил бы по-любому, тем более, что Николай Тарасович был родом из запорожских казаков! Вот только та дерзкая атака меньше всего походила на лихой казачий налёт. У Иванова был свой расчёт. В оперативный район надвигался мощный тайфун «Диана». А это обещало, прежде всего, что противолодочные самолёты с авианосца в воздух не поднимутся, как не станут летать и самые главные враги подводных лодок — патрульные самолеты наземного базирования. Так оно и вышло.

Американские командиры буквально голосили в эфире, сообщая флагману о своих повреждениях и опасениях, что тайфун изрядно покалечит их корабли. Всё это слышал лодочный радиоразведчик в эфире на последнем сеансе связи. АУГ резко понизил скорость движения, а значит то же самое мог сделать и Иванов, значительно снизив шумность своих турбин. Повышались и шансы на незаметное подкрадывание, и капитан второго ранга Иванов решает выйти на дистанцию торпедного залпа! А это значит, что нужно подойти к цели намного ближе, чем при ракетном пуске. И К-10 идёт на прорыв боевого охранения атомного авианосца, рискуя быть уничтоженной в случае обнаружения. И прорывает его под прикрытием тайфуна, обойдя корму ближайшего фрегата, перейдя на режим минимальной шумности, ловко маневрируя по глубине и курсу, «десятка» выходит на рубеж атаки. В торпедный автомат введены все данные о цели: курс, скорость, осадка. В реальном морском бою торпеда с ядерным боезарядом уничтожила бы не только плавучий аэродром, но и все корабли его охранения. Капитан второго ранга Иванов выполнил своё боевое предназначение. Но на этом дело не кончилось.

«Энтерпрайз» немного изменил курс и, можно сказать, накрыл К-10 своим днищем. Разумеется, лодка находилась на безопасной глубине, ни о каком столкновении не могло быть и речи. Практически лодка находилась в мёртвой зоне американских гидролокаторов, к тому же шум гребных винтов авианосца надёжно прикрывал шумы нашей лодки. Иванов принял решение идти под «Энтерпрайзом» до тех пор, пока это возможно.

Тринадцать часов кряду шла ракетная атомная подводная лодка под авианосцем «Энтерпрайз»! Это был высший подводный пилотаж. А я бы, выражаясь языком авиации, сказал бы, что это был отличный пример групповой слетанности (мореходности) экипажей «Энтерпрайза» и экипажа К-10, который чётко выдерживал безопасную глубину и курс.

Несмотря на мощный шум авианосца, воду над лодкой молотили восемь гребных винтов и выли восемь турбинных установок, акустики сумели взять пеленги на все корабли охранения и Иванов провёл ещё серию торпедных атак и по атомному крейсеру, и по атомным фрегатам, и по эсминцам, до полного «израсходования» торпед. Более того, акустики записали на магнитофон характерные шумы всех кораблей АУГ. И лишь когда шторм пошёл на убыль, а авианосная эскадра прибавила скорость, Иванов увёл свою лодку из-под нависавшего над ней «футбольного поля». Вот так «ревущая корова», как шутливо величали сами подводники К-10, с замечательным своим командиром и не менее замечательным экипажем оставила с носом всю ударную авианосную группу во главе с флагманом флота США «Энтерпрайз» — «Королём океанов».

 

За что я люблю моряков? Ровно за то, за что люблю лётчиков. Обе эти военные профессии требуют от офицера мужества, предельной собранности, твердости в принятии нестандартных решений, смелости и ответственности за вверенных тебе людей и технику. Поручи художнику набросать портрет такого человека и он нарисует СКАЛУ. Но в том-то и дело, что это вовсе не так, никакие они не Скалы. Они обыкновенные парни с неистребимым желанием заглянуть за грань невозможного. Кто знает этих людей лично, сам из них, тот запросто поверит, что эти рассказы не совсем байка. Вернее, совсем не байка.

Разве мы, курсанты летного училища, выполнившие самостоятельно по двадцать полётов по кругу, не раскрывали на самоподготовке «Инструкцию» лётчику на странице «Выполнение петли Нестерова», а придя из первой зоны на простой пилотаж, не бежали быстрее своего визга к девчонкам в объективный контроль, чтобы те засветили пленку САРПП? Именно там, в лётном училище закладывались у курсантов те оттенки характера, которые потом перекочуют в кабину истребителя и позволят ему в полной мере насладиться своей профессией и стать Мастером. За примером далеко ходить не надо.

Мой друг Юрий Ушаков начинал с невинных вещей. На физической подготовке он классно выполнял на батуте сальто вперёд и назад. Вскоре делать один оборот ему показалось скучным и он решил сделать два, но получилось

полтора. Неделю ходил с ободранной рожей, но он попробовал. Позже сменил батут на истребитель. Однажды ему показалось скучным на перегонах СУ-7Б на Дальний Восток «тащиться» с дозвуковой скоростью.

Было это в сентябре, ноябре 1982 года во время перегонки Су-7-х из Бобровичей в Бирофельд. К тому времени у всех перегонщиков был второй класс, но упражнений с полётами на сверхзвуке, никто из них ещё не выполнял. По окончании перегонки они должны были сразу сесть за парты в Липецке для переучивания на Су-24 и навсегда расставались с Су-7-м, а заодно с возможностью полетать на сверхзвуке, так как в РЛЭ самолёта Су-24 полёты на сверхзвуке не предусмотрены. Сам-то самолёт сверхзвуковой, но предназначен работать вблизи земли, а летать на сверхзвуке при Союзе, если помните, можно было на высоте не ниже 11 тысяч метров. Естественно, их немного уязвляло, что они не успели «понюхать» сверхзвук. Ну и после первой «ходки» решили попробовать.

Как правило, на этой перегонке давали только два эшелона: 10.200 и 11.400, то есть высота позволяла. Накануне Юрий с ведомым оговорили детали и после набора заданного эшелона, установив заданный курс, перешли на какой-то из малоиспользуемых каналов связи (договорились, на какой). После получения подтверждения, что связь на данном канале установлена, Юра подал команду «Включаем!», по которой они одновременно включили форсаж.

Юра с интересом следил, как стрелка на указателе скорости движется вправо, но именно в этом полёте момент перехода через скорость звука пропустил. Оглянулся, как там стоит ведомый, а когда вновь перевёл взгляд на прибор скорости, обнаружил что число «М» уже больше единицы. В поведении самолёта ничего не изменилось. В последующих полётах они повторяли эту процедуру ещё раза три, но не больше, потому как особого кайфа от этих полётов не испытали. Как Юрий заметил в последующих полётах, в момент перехода вздрагивают стрелки всех барометрических приборов и всё, ну ещё управление становится более «тягучим» и расход топлива повышается. Более 1,3М они не разгоняли, мало ли, что может случиться, ведь ВКК и ГШ на них не было. Хотя, если бы «мало ли что» случилось и на скорости 1,1-1,3, им тоже мало бы не показалось. В случае катапультирования, приземлиться можно было не только без одежды, но и без языка… и других выступающих частей тела.

Ещё несколько «забавных» эпизодов в производстве полётов, когда САМ СЕБЕ разрешил некоторые отступления. Когда способствовала обстановка и была не против ГРП, перегонщики позволяли себе перед посадкой «прошуршать» над аэродромом на предельно малой. Описываю эпизод. После посадки на аэродроме «Омск» всю десятку перегонщиков собрал в классе здания КДП заместитель командира местного полка (Ту-128), руководивший посадкой. Задаёт вопрос:

— Кто из вас 523-й и 524-й, поднимитесь пожалуйста.

Поднимаются капитан Ушаков и капитан Кузин.

Руководитель полетов:

— Товарищи дорогие, ну так же нельзя! Вы запросили проход над аэродромом. Я полагал, что он вам необходим для ознакомления, куда садиться, куда заруливать, ну и разрешил. И вдруг вижу, что прямо на КДП несётся пара на высоте уровня наших глаз. Может у вас, как утверждает ваш старший, это дело обычное, но мы никогда ничего подобного не видели. Группа руководства полезла под стол, а я (РП) подумал, ну всё, конец моей карьере, а ведь меня только назначили после академии. Садитесь.

Далее — к старшему группы:

-Товарищ подполковник, Вы разберитесь, пожалуйста, с этими лётчиками.

На что старший ответил:

— Обязательно!

Разбор нашего старшого, подполковника Краснова, был коротким:

— Видел, молодцы! Пусть знают, как в нашей авиации летают.

Примерно так же Юрий «прошуршал» и перед посадкой на аэродроме Бирофельд при крайней ходке. Зная, что это, скорее всего, его заключительный полёт на Су-7бм, собирался после прохода на роспуске скрутить петлю, но не позволила облачность. Ограничился проходом пары над ВПП, в прямом смысле посадив на задницу часть технического состава местного полка. Вот два примера этакого «гусарства» боевых офицеров. Но, если капитаны подлодок Мурашов и Иванов со своим «Интерпрайзом» уже разобрались, то летчику Ушакову это ещё предстояло .

 

Гл.3 Иран ждет

 

До Исламской революции вооруженные силы Ирана в целом и авиация в частности, находились в фазе процветания. Шах Мохаммед Реза Пехлеви, опираясь на военную помощь США, вел независимую политику как внутри страны, так и на всем Ближнем Востоке. Вооруженный «до зубов» американским оружием, Шах попрал все элементарные права человека во веренной ему стране и за её пределами. Чтобы доказать американцам свою лояльность, Иран вступил в военно-политический союз, созданный США и Великобританией, так называемый Багдадский пакт, целью которого была борьба с коммунистическим мировоззрением. Но самое главное, из-за чего США любили Шаха, была тайная договорённость с американцами о том, что Иран в случае нефтяного кризиса будет продавать им нефть дешевле, чем она будет стоить на нефтяных рынках. Находясь в зените своей славы, шах только от нефтяных доходов Ирана получал 2 млн. долларов в неделю. Естественно, Запад не скупился на военно-техническую помощь Тегерану.

США поставили в ВВС Ирана истребители F14 «Томкет» (аналог МИГ-25), многоцелевые «Фантомы» F4D и F5 «Тайгер», кроме того, военно-транспортные С130 «Геркулес». Они же (США) помогали готовить пилотов для этой авиатехники.

В этот же период, в первой половине 1970-х, в Иране стало назревать острое противостояние между шахом и шиитским духовенством, многие представители которого были недовольны авторитарным характером режима, коррупцией в высших эшелонах власти, прозападным внешнеполитическим курсом и прохладным отношением самого монарха к религиозным деятелям. Во главе оппозиции встал один из самых известных авторитетов аятолла Рухолла Хомейни. Он был ярым противником «позорного» сотрудничества с США и в особенности с Израилем.

Теперь трудно сказать, как западные друзья шаха проспали и допустили Исламскую революцию и в 1979 году она свершилась. Американцы не рискнули выступить на защиту шаха, грубо попиравшего права человека. Первого февраля 1979 года в Иран вернулся опальный аятолла Хомейни, который взял власть в свои руки. Было назначено новое переходное правительство. В марте был проведён референдум о новом политическом устройстве, и 1 апреля 1979 года Иран был объявлен первой Исламской республикой. Кто бы мог подумать, что на смену одному тирану и диктатору приедет другой, обезумевший фанатик, рвущийся утопить в крови собственную страну. Меньше чем за месяц иранские революционеры почти обошли печально известную шахскую тайную полицию — САВАК. «Если с нами Бог, то зачем нам  самолёты?» — словно бы проповедовал Хомейни. Для многих бывших офицеров ВВС иранской армии его слова стали смертным приговором. Одно лишь подозрение в нелояльности новой власти могло привести в тюрьму. А там, как повезёт. Не раз присяга на верность Ирану и его шаху оборачивалась обвинительной речью. И этого было достаточно, чтобы человек никогда не вернулся из тюрьмы. Пилоты были шокированы репрессиями и собирались даже разбомбить резиденцию Хомейни, но в итоге заговор (более известный как «переворот на авиабазе «Шахид Нодже») был раскрыт, и в ВВС развернулись настоящие чистки, причем большинство арестованных в заговоре участия не принимали и даже не были в курсе происходящего! По иронии судьбы, многих иранских пилотов от заключения и от казни спас Саддам Хуссейн, развязавший новую грандиозную войну.

До революции считалось, что война Ирана с Ираком закончится быстро и не в пользу последнего, Шах тратил огромные деньги на закупку самого современного вооружения и подготовку своих солдат. У Ирака не было ни единого шанса, но там, где спасовала армия Саддама, отлично справились иранские фанатики. Когда стало ясно, что война неизбежна, люди в чёрных мантиях внезапно осознали, что самолёты, пусть даже и американские, бесценны, а чтобы самолёт поднялся в воздух — нужен пилот, который будет им управлять. И что почему-то не получается взять и посадить за штурвал фанатика-студента. Аятолла милостиво разрешил лётчикам жить до тех пор пока они были нужны. Впрочем, у всех иранских пилотов был простой путь доказать свою лояльность (искупить вину). Его показал пилот «Фантома» майор Аббас Довран, направивший горящий самолёт прямо в здание багдадской гостиницы. Саддам был в ярости, а майор Довран обеспечил себе место в пантеоне славы нового Ирана, в один миг превратившись из потенциального предателя в героя шахида, павшего за свою страну. Всё просто, был один единственный способ снять с себя подозрения. Вот тогда-то и зародились во многих головах бывших шахских любимцев дерзкие мысли пойти дальше Аббаса, выбрав целью нечто более грандиозное, чем простая гостиница. Например, американский линкор или эсминец.

Такой оборот событий США никак не устраивал и ИРАН сразу угодил под санкции. А это, прежде всего, поставка оружия и запчастей.

Относительно причины похолодания в отношениях мнения расходятся. Иранцы обвиняли США в высокомерии и стремлении к глобальной гегемонии, хотя и имели в этом выгоду списать изъяны своей политики на внешний призрак, который мог бы послужить предлогом для внутренних репрессий. Соединенные Штаты объясняют его растущим влиянием Ирана на Ближнем Востоке, и нигде не произносят слово «нефть». В результате получилось следующее. Иран все еще располагал значительным парком американской авиации, но, не имея сколько-то развитой авиапромышленности, не мог, конечно, обеспечить этот парк необходимыми запчастями и квалифицированным ремонтом. Не мог он также и пополнять запасы зенитных ракет, закупая их у США. А кроме того, как известно, пилоты ВВС — это элита вооруженных сил, и многие из них были преданы шаху. Другие занимали при нем высокие посты и этого было достаточно для того, чтобы победившие революционеры сочли ВВС «политически неблагонадежными» и устроили «большую чистку», лишив тем самым себя значительного числа хорошо подготовленных летчиков. А «новых», увы, взять было неоткуда. У авиаторов нового набора Корпуса Стражей Исламской Революции у которых критерием компетентности была лояльность диктатору Хомейни и религиозность, а не знания и умения, с вопросами подготовки пилотов сразу не заладилось. В 1987 году Корпус Стражей Исламской Революции отправил двадцать религиозных деятелей в Северную Корею, чтобы они стали летчиками истребителей МиГ-19. Из них только одиннадцати удалось успешно пройти обучение. Планы изменились, КСИР планировал купить МиГ-29. Эти одиннадцать были отправлены в СССР и только три из них смогли успешно пройти обучение!

Оказалось, что научиться фанатически пресмыкаться перед Хомейни — это одно, а научиться летать и воевать на истребителе — это другое. Исходя из этого, у пилотов шаха был шанс оставаться в строю, летать и повышать свою классность. И вот к концу 1988 г. иранские ВВС оказались буквально «у разбитого корыта» — ни самолетов, ни системы подготовки летчиков, ни запчастей, ни авиавооружения — ничего. Понятно, что такая ситуация была неприемлемой.

В 1990 году Иран приобрел у СССР 12 Су-24МК, 18 МиГ-29 и 6 МиГ-29УБ, кроме того, в Китае было закуплено некоторое количество F-7М, представляющих собой китайский клон МиГ-21. Но затем иранцы получили буквально царский подарок: в ходе «Бури в пустыне» значительная часть иракских ВВС, дабы избегнуть уничтожения авиацией многонациональных сил, перелетела на аэродромы Ирана. Иранцы не вернули эти самолеты, предпочитая считать их неожиданной репарацией за ирано-иракскую войну. Правда оставался открытым вопрос: обученные пилоты для этих самолетов. Изначально иранские лётчики (из тех, кто имел опыт лётной работы) проходили переучивание в Союзе, в Краснодаре. Там их обучили взлёту-посадке, простому пилотажу, полётам по маршруту и основам боевого применения. Затем дали в руки Руководство по лётной эксплуатации и отправили домой. В Иране они доучивались сами, самостоятельно освоили многие виды подготовки, даже дозаправку в воздухе, но многое самостоятельно освоить не могли и мощная современная аватехника стояла на приколе. Как назло, американцы все туже и туже затягивали санкционные меры, мешая проходить иранским танкерам с нефтью в Ормузский залив и далее в океан — к потребителям.

 

 

Кровавый след «Энтерпрайза»

 

18 апреля 1988 года в Персидском заливе иранские моряки вступили в неравный бой с авианосной группировкой ВМС США. Разумеется, они его проиграли, но сама попытка оказать сопротивление неизмеримо более сильному противнику достойна уважения. К тому моменту уже более семи лет шла кровопролитная ирано-иракская война. Экономика обоих противников полностью зависела от нефтяного экспорта, а потому обе страны стремились этот экспорт у врага подорвать. Объявив Персидский залив военной зоной, иракцы атаковали с воздуха иранские нефтяные терминалы и танкеры, выходящие из иранских портов. Иран делал то же самое в отношении танкеров, посещавших кувейтские и саудовские порты, через которые вывозилось иракское «черное золото». Поскольку с авиацией у Ирана дела обстояли неважно, для нападений на танкеры в основном использовались небольшие быстроходные катера, вооруженные ракетными установками. К началу 1988 года «танкерная война» начала давать результаты. Экспорт иракской, а заодно и кувейтской нефти, заметно сократился. Это грозило ростом нефтяных котировок на мировых биржах и срывом политики дешевой нефти, с помощью которой американцы успешно ломали советскую экономику. Поэтому США решились на военное вмешательство. В Пентагоне была разработана операция «Богомол» по уничтожению отработанных нефтедобывающих платформ в Персидском заливе, которые иранский «москитный флот» использовал в качестве баз и пунктов наведения.

К операции привлекли авианосное соединение во главе с атомным ударным авианосцем «Энтерпрайз», который сопровождали четыре эсминца, ракетный крейсер, десантный корабль-док и три фрегата. Эта группировка многократно превосходила по огневой мощи весь иранский военно-морской флот и конечно иранцы понесли большие потери и отступили. Кровавый след тянулся за «Энтерпрайзом» через весь земной шар и добрался до иранского флота. Операция «Богомол» стала крупнейшим военным столкновением между США и Ираном в ходе ирано-иракской войны. Действия ВМС США стали одним из факторов, окончательно убедивших иранское руководство в безнадёжности продолжения войны и заставивших аятоллу Хомейни согласиться на перемирие. Перемирие, перемирием, а злобу иранцы на «Энтерпрайз» ЗАТАИЛИ. До поры! В 1995 США в одностороннем порядке ввели торгово-экономические санкции против Ирана, а после подписания меморандума «Гора—Черномырдина» и Россия заморозила поставки Ирану военной техники. В частности, средства ПВО и запчасти к ранее поставленному авиационному вооружению (24 истребителя МиГ-29, 12 бомбардировщиков СУ-24МК). Ещё раньше прекратилось обучение иранских пилотов в России. Что касаемо подготовки пилотов, то вопрос долго не стоял. Такие пилоты были в республиках бывшего СССР. Многие из них после «крушения Империи» (СССР) были не у дел.

 

 

Гл.4 Поиск пилотов

 

После развала СССР на территории Украины осталось огромное количество техники, всего около 2800 летательных аппаратов. Большую часть порезали на металлолом, продали и отдали России в оплату долгов за газ. Так попали в Иран ещё несколько СУ-24 и ИЛ-76. Американцы знали, конечно, о пополнении авиапарка иранцев современными ракетоносцами, но знали и то, что эти боевые единицы без подготовленных пилотов угрозы для них не представляют. Потому у Иранцев и возникла острая необходимость в опытных лётчиках-инструкторах, которые научили бы тому, что самостоятельно они освоить не могли. Искали инструкторов в странах-эксплуатантах Су-24.

Поскольку иранские ВВС к тому моменту уже имели ряд хороших контрактов по Ил-76, заключённых с одним из новоявленных украинских бизнесменов от авиации, в недавнем прошлом — командиром Ил-76, они и попросили его найти для них недавно уволившегося опытного инструктора на Су-24.

Юрий Ушаков в то время занимал должность заместителя командира авиационной базы, часто оставался за командира, таким образом, этот запрос поступил именно к нему. Юрий начал искать. А потом вдруг его осенила простая мысль, а почему бы ему самому не стать этим лётчиком-инструктором, подавшим документы на увольнение?

Далее были детали: поездка на собеседование в Белую Церковь, принятие окончательного решения, оформление документов, ускорение процесса увольнения. Собеседование прошёл сначала со своим будущим шефом — генеральным директором коммерческой авиационной фирмы, через которую был заключён контракт с иранцами и уже вместе с ним с заместителем командующего ВВС Ирана, который находился в Украине в служебной командировке.

На основную часть имеющихся к Юрию вопросов, иранцам ответила его лётная книжка. По контракту прямых командиров — начальников над Юрием — не предусматривалось, основные обязанности и ответственность были прописаны в пунктах контракта. Также не предусматривалась и его проверка в воздухе, да в этом и не было смысла: выше его уровня подготовки лётчиков не было ни на Украине ни, тем более, в Иране. Оставалась одна «погнутка» — увольнение в запас и Юрий, используя свой авторитет, сделал всё возможное, чтобы уволиться в кратчайшие сроки. Как результат — приказ о его увольнении пришёл через две недели, тогда как обычно этот процесс занимал от полугода и больше.

И через три месяца он уже приступил к полётам в Иране на боевом самолёте, будучи гражданским человеком, пенсионером в 40 лет и выслугой 40 лет. Уволился подполковником с полковничьей должности и хорошими перспективами дальнейшего продвижения по службе. Он любил свою работу, но в то время его больше беспокоила не личная карьера, а возможность обеспечить достойное существование своей семьи (жена и трое детей), что на тот период будучи в армии не представлялось возможным без использования служебного положения в личных целях. Такие возможности у него были, и очень широкие, но мешали два препятствия: 1) родители научили жить честно; 2) «правильное» советское воспитание, которое получил в Борисоглебском училище. Где-то подрабатывать, будучи военным, не позволял закон, да и времени на это не было. Он был плотно привязан к армии и полностью зависим от армии. А уволившись, стал совершенно свободен, и благополучие семьи оказалось полностью в его руках. Кстати, в Иране (по контракту) он стал получать (в долларовом эквиваленте) зарплату в месяц примерно в 25 раз большую, чем на своей высокой командирской должности. А через три месяца иранцы (по его требованию) согласились увеличить её ещё вдвое. Потому что они знали цену специалистам подобного уровня подготовки.

 

Иран Ушакова

 

«…И непонятно стало мне ,

Как в этой странной стороне,

Наш самолет в такое пекло и летает,

Да тут же все наоборот:

И пишут задом наперед,

И, между прочим, точно также и читают.

Тут не нужны зимой пимы,

И бабы, то есть ханумы,

Все, как монашки, в черном, даже и девчонки.

И жалко мне, без дураков,

Аборигенов-мужиков:

Что с мини-юбками, у них тут, напряженка».

Правак В. Захаров а/к «Сибирь».

 

Группа Ушакова состояла из четырёх человек: лётчика, штурмана, специалиста ИТС и переводчика. Лётчик — военный лётчик первого класса с общим налётом на тот момент около 1900 часов, при этом только на Су-24 более 1000 часов, подготовлен к боевым действиям в полном объёме курса боевой подготовки, в том числе в качестве инструктора. Перерывов по видам лётной подготовки не было, за исключением полётов на дозаправку топливом в воздухе и ночью (в Украине на выполнение таких полётов уже не было средств). На тот момент признавался лучшим лётчиком на Су-24 в ВВС Украины. Примерно такой же уровень подготовки был у штурмана — Юрия Медведева, который, услышав от командира предложение поехать вместе в Иран, ни секунды не сомневался и тут же настрочил рапорт на увольнение с должности заместителя командира авиационной базы по воспитательной работе.

Кстати, по этому поводу был крупный скандал, и в часть приезжала специально назначенная командующим комиссия с целью выяснить, почему одновременно увольняются два заместителя командира авиационной базы.

Специалист ИТС — этот вообще был «гуру» среди инженерно-технического состава: бывший начальник службы ПНК (прицельно-навигационного комплекса) полковник запаса Юрий Николаевич Белых. На момент увольнения из ВС он занимал должность начальника службы ПНК ни где-нибудь в полку или дивизии, а в штабе ВВС в Виннице Как специалист своего дела был известен всему бывшему Союзу. Ни одни пуски управляемых ракет не проходили без его участия. Переводчик — Виталий Рудич, бывший выпускник Киевского университета им. Т.Г. Шевченко (факультет военных переводчиков), уже имеющий неслабый практический опыт работы по специальности.

Любопытно, что у трёх из четверых членов группы было имя Юрий. Чтобы не путаться, иранцы между собой называли их мистер Юрий «намбер ван», «намбер ту», «намбер фри». Не удивлюсь, что у них создалось впечатление, что имя Юрий — самое популярное в Украине.

Забегая вперёд, отмечу роль штурмана Юры Медведева в Иране. Современный штурман — это не только пальчиком по карте водить и командовать «Командир, пять градусов вправо» или «10 влево». Большинство полётов, которые двум Юриям предстояло выполнять в Иране, имели высокую степень сложности и требовали не только обученности лётчика, но и хорошей обученности штурмана. А штурманская наука — это Наука по обеспечению высокой точности и надёжности воздушной навигации, а также эффективности боевого применения всех видов авиационного вооружения, средств воздушной разведки и радиоэлектронной борьбы. Так вот, Юра-штурман не только в совершенстве сам овладел этой наукой, но и умел доходчиво довести её положения другим. Параллельно два Юрия готовили лекции и читали их иранцам. Вместе просчитывали все маршруты в очень непростых горных ландшафтах: как незаметно подойти к цели, как построить маневр для боевого применения, какой тип оружия использовать для достижения максимальной эффективности, как построить повторные заходы, как уйти от цели. Здесь только знаний лётчика будет недостаточно. Вместе отработали предложения для иранцев, как им оборудовать учебный полигон, Юра-штурман рассказал, как изготовить «уголки» (радиоконтрастные маркеры для выполнения наведения на цель с помощью прицела РПО), указал на кроках полигона, где эти уголки установить. Дал указания, какие изготовить мишени и места их установки. Специально летали для этого на вертолёте на полигон. Кстати, все указания и рекомендации иранцы выполнили. Кроме всего прочего, у иранцев были нестандартные (для применения на Су-24) бомбы, закупленные ещё у американцев, и Юрий-2 вместе с Юрием-3 рассчитывали условия применения этих бомб, какие исходные данные при их применении необходимо установить на земле на соответствующих пультах. Далее эти расчёты проверялись в практических полётах и при необходимости вносились коррекции. Здесь не названа и половины того, что выполнял штурман Медведев в Иране, и это не считая его функциональных обязанностей как штурмана экипажа.

В Иране группа Ушакова осуществляла процесс обучения со всем лётным составом эскадры Су-24, но практические полёты Юрий выполнял только с лётчиками командного состава: командиром тактического авиационного крыла полковником Гударзи и главным инструктором, подполковником Али. Оба примерно его ровесники, и с обоими установились очень тёплые, если не сказать дружеские отношения.

Гударзи — настоящий, породистый перс, красавец, умница, хорошо эрудирован и с хорошим чувством юмора.

Али был попроще, но очень весёлый и очень душевный.

И с остальным лётным составом авиакрыла группа Ушакова тоже была в прекрасных отношениях.

На фото по левую руку от Юрия — командир тактического авиакрыла полковник Гударзи, рядом с ним — командир авиационной базы Шираз, генерал, крайний справа — Герой Ирана. По правую руку — Главный инструктор Али, за ним — штурман Юра Медведев, рядом с Юрой штурман эскадры. В гражданке — Виталий Рудич, переводчик.

 

Как осуществляется начальная лётная подготовка иранских лётчиков в 90-е годы Ушаков не знал. Знал только, что все офицеры иранской армии хорошо владели английским. Лётчики, с которыми он общался, рассказывали, что на изучение английского им выделялся целый год. Также не знал, какие ещё предметы, кроме английского и узкопрофессиональных, они изучали в авиационных учреждениях, какова у них система обучения. Но было заметно, что все лётчики имели хорошее общее образование, потому что с ними было легко разговаривать на любые темы и не касающиеся авиации.

Что же касается системы подготовки лётчиков в воинских частях, именно она в корне отличается от нашей. Если охарактеризовать её кратко — лётчик ничем не занимаются кроме полётов, как и техники ничем не занимаются кроме авиационной техники.

Напрочь отсутствуют целевые занятия даже по чисто авиационным предметам, таким как аэродинамика, тактика, авиатехника, изучение документов, регламентирующих лётную работу, ФИЗО. Что уже говорить про строевую подготовку, ЗОМП, РЭБ, мобподготовку — о существовании у нас таких предметов они даже не подозревают.

Также иранские лётчики не знают, что такое парковый день, а про парко-хозяйственный день, изнурительные построения, строевые смотры ему было даже стыдно им рассказывать. Уборка закреплённой территории? Да вы что?! Для этого существуют специально обученные люди. Только полёты и ничего кроме полётов. За всё время своего пребывания в Иране Юра ни разу (НИ РАЗУ!) не видел никого из лётчиков в повседневной форме одежды: только в лётных комбинезонах или в гражданке. Разве что утро субботы (первый день начала рабочей недели после выходных) у всех лётчиков, а скорее всего вообще у всех военных гарнизона, начиналось с массового богослужения. Юра при этом, естественно, ни разу не присутствовал.

Также у иранцев отсутствуют такие этапы подготовки к полётам, как общая, предварительная, предполётная. Во всяком случае в том виде, в каком они существует у нас. Соответственно, в лётном домике не предусмотрены учебные классы. Имеются лишь помещения для штаба (точнее — штабной документации), большое помещение типа актового зала и комната брифинга (предполётной подготовки) — она же комната отдыха. В сопряжённом с комнатой отдыха помещении находится кухня, где постоянно шуршит боец срочной службы: разносит лётчикам чай, фрукты, напитки со льдом, меняет пепельницы. Есть большая комната с биллиардом (два стола), туалет, душ. Имеется отдельное помещение, где иранцы молятся, где хранится лётное обмундирование. Все помещения оборудованы системами кондиционирования.

Как таковые отсутствуют предполётные указания, тренажи в кабине самолёта, нет полётов на разведку погоды. Отсутствует предполётный медицинский контроль. Может потому на аэродром лётчики прибывают за час-полтора до начала полётов: этого времени вполне хватает чтобы уточнить плановую таблицу и задание на полёт, обговорить полёт с членом экипажа, надеть подвесную, взять ЗШ, маску и вовремя занять своё место в кабине самолёта.

Плановая таблица отражена на доске, размещённой сразу после входа в лётный домик слева на стене. Там же имеется динамик с радиообменом. В случае возникновения на аэродроме любой аварийной ситуации (даже с самолётами других частей или с гражданскими самолётами) раздаётся сирена и загорается красная лампочка «emergency». (Подобное случалось раза три.)

От домика лётчиков до стоянки самолётов (ЦЗ) — метров 300, но из-за жары редко кто преодолевает это расстояние пешком. Для перемещения туда-сюда служили автобус, два общих маленьких джипа «Вранглер» (управляешь сам: ключи в замке зажигания) и индивидуальные джипы командира и главного инструктора.

Основной метод обучения лётчиков — самостоятельная подготовка. Вся необходимая литература находилась в открытом доступе и без всяких грифов.

Литература на английском, радиообмен на английском. Из личной документации лётчика — только лётная книжка. Никаких других тетрадей предусмотрено не было.

Многое в такой системе Юрию нравилось, но с некоторыми моментами он был категорически не согласен. К примеру — отсутствие контроля посещаемости тех занятий, которые вели два Юрия.

Приступая к обучению Иранских лётчиков, приходилось ненавязчиво и тонко ломать стереотипы.

Первое. Ушаков завёл журнал учёта посещаемости. Также он заставил весь лётный состав завести себе тетради и записывать в них то, что его группа преподносила иранцам на своих лекциях и занятиях, иначе это нельзя было самостоятельно прочитать в их наставлениях, инструкциях и пособиях. А лекцию по выполнению дозаправки иранцы вообще зафиксировали на видео. Думаю, пользуются этой записью и сейчас. Были и другие моменты в системе подготовки лётчиков, с которыми Юра не был согласен, но задачу менять что-либо в этой системе он себе не ставил. (А вот глядя на их систему, в нашей системе многое бы поменял!)

Второе. Все иранские лётчики «короли визуального полёта». Избалованные отсутствием большую часть года какой-либо облачности, наблюдая на протяжении порядка 300 дней в году видимость 30-50 км (10 км для них уже минимум), имея чёткие и характерные визуальные ориентиры на всех этапах полёта практически над всей территорией Ирана, они не ощущали острой необходимости в умении контролировать своё местоположение по приборам. Ночью они ранее не летали. Потому летать по приборам лётчики самолётов

Су-24 не привыкли (исключая контроль высоты, скорости и оборотов двигателя), да и не умели. Также они не умели в полной мере использовать возможности ПНС-24 (прицельно-навигационной системы). А между тем, максимальная боевая эффективность самолёта Су-24 достигается именно при полётах по приборам, при работе по наземным целям вне видимости земли (в плохую погоду и ночью). А у иранцев боевая эффективность от боевого применения мощного Су-24 и лёгкого F-5 была примерно на одном уровне. Так что большинство видов подготовки, по которым требовалось обучение, были связаны с пилотированием и боевым применением по приборам. По упражнениям, которые иранцы уже освоили, они летали хорошо и уверенно. И налёт у всех был солидный (топлива-то не жалели). А вот система подготовки лётчиков сильно, если не сказать кардинально, отличалась от нашей (но не была хуже).

Первоначально контракт был заключён на 3 месяца. От Юрия ожидали теоретического и практического обучения по многим видам боевой подготовки. На первой же встрече приступив к обсуждению программы подготовки, возникло серьёзное разногласие в позициях сторон.

 

Гл.5 Корректировка планов

 

Командование авиакрыла тонко намекало, что в план Юрия неплохо бы внести больше полётов на боевое применение. Юра чувствовал, что скоро ему скажут

конкретно, на что нацелить обучение и какое конкретно боевое применение поставить во главу угла. Имеющий уши, да услышит! И Юра слышал и анализировал. Начало работы по времени совпадало с планами США под любым предлогом нанести ракетный удар по этой ближневосточной стране. Поводов для этого предостаточно. Белый дом, например, мог обвинить иранцев в том, что те по-прежнему не уходят из Сирии и угрожают оттуда Израилю. Поводом к войне может также стать нарушение режима санкций. Если Тегеран продолжит продавать нефть, скажем в Китай, американские ВМФ могут начать охоту на его нефтетанкеры. Тогда обозлённый Иран закроет Ормузский пролив, через который суннитские союзники США поставляют свою нефть в Европу, Китай и Америку. И, чтобы спасти Саудовскую Аравию, Бахрейн и Эмираты, Америке уже придётся атаковать иранские корабли.

Как видно, военное столкновение США и Ирана очень даже было возможно. Но скорее всего, Вашингтон пока не хочет идти в лобовую атаку, а попытается взять исламскую республику измором.

Исходя из сказанного, иранцы хотели побыстрее показать американцам, что их СУ-24 вполне боеспособны, и чтобы оперативно продемонстрировать это, командование решило впихнуть в 3 месяца минимальное количество вывозных полетов. На это Юрий категорически не мог пойти, ну как можно за два полёта обучить виду подготовки, на который предусмотрено минимальное количество полётов — 10? Он не был готов брать на себя моральную ответственность за гибель недоученных им лётчиков. И ведь позже такой случай имел место быть.

Довелось Юрию слетать с полковником-инспектором из Тегерана. У того был большой перерыв в полётах на Су-24, и Юрию было предложено его восстановить. Да без проблем! Но здесь его ждало большое разочарование. Лётчик возрастной, лет на 5 старше. Юрий выполнил с ним два полёта. Неудачи первого списал на его большой перерыв в полётах. Но по результатам второго сделал для себя вывод, что допускать его к выполнению самостоятельных полётов на Су-24 нельзя. Пришлось применить всё своё дипломатическое искусство, чтобы в письменном заключении рассказать о его высоких лётных способностях и при этом найти основания для отказа в допуске к полётам на Су-24.

Чуть не дошло до разрыва контракта — иранцы пожаловались шефу Юрия. А тот сам лётчик, потому заявил, как мистер Юрий говорит, так и будет. Не согласны — разрываем контракт. Но компромисс всё же был найден: решили отказаться от программы обучения, а работать в соответствии с составленной Юрием программой показа. Основной её смысл: по тем видам подготовки, по которым иранцы хотят, Юрий показывает с левого или правого кресла иранскому лётчику (штурману), как нужно правильно всё делать. Предоставляет возможность иранскому летчику попробовать самому. А иранцы уже сами принимают решение о допуске/недопуске этого лётчика к самостоятельным полётам по данному виду подготовки. Если от Юрия потребуется полное обучение, он с удовольствием составит программу обучения, но потребует строго её придерживаться, и только в этом случае он был готов взять на себя ответственность за допуск лётчиков к данному виду подготовки. На том и порешили. Но иранцы даже не подозревали, что Юрию эта программа понравилась намного больше, чем им. Ведь что такое означал для него показ? Полёты на себя, полёты в своё удовольствие. И возможность самосовершенствования, возможность «выжать» из этого самолёта всё, что он может, выполнять на нём то, что в своё время выполняли лётчики-испытатели, что в целях обеспечения безопасности в Руководстве по лётной эксплуатации заложено не было. Представилась возможность полетать за пределами ограничений, наложенных регламентирующими документами. И этими возможностями Юрий воспользовался в полной мере (подробнее будет ниже). Конечно, при этом не выходя за пределы разумного, за пределы возможностей самолёта и при тщательной подготовке к каждому полёту. Никаких спонтанных действий и «партизанщины» он не допускал.

Кстати, средств объективного контроля у иранцев не было. Точнее, СОК были, только иранцы не умели их дешифрировать. При необходимости (когда это Юрию было потребно), дешифрированием СОК занимался его же специалист.

Настал удобный момент рассказать о полётах Юрия со штурманами. Дело в том, что у иранцев существовавшая программа боевой подготовки штурмана по количеству и видам полётов практически не отличалась от программы подготовки лётчиков. Да, когда это полёты на боевое применение с использованием прицелов РПО или ЛТПС, здесь всё понятно. Но зачем штурману те же 5 (к примеру) полётов на сложный пилотаж или групповую слётанность, которые положено отлетать лётчику? Ему же не нужно отрабатывать навыки правильного выполнения фигур пилотажа. Сиди себе, наблюдай, контролируй режим и местоположение. Тем не менее, у них так было положено. Ну а Юрий и не стал возражать, полёты на собственное совершенствование никогда не были для него лишними. Вот он и летал в своё удовольствие с иранскими штурманами на отработку ими сложного пилотажа, отшлифовывая личное мастерство. Ну а штурману лишь оставалось восхищаться чистотой выполнения фигур, находящимся слева от него лётчиком. Кто бы был против. Со своим штурманом Юрой Медведевым Юрий «намбер ван» не летал ни разу: во-первых, не было таких заданий, а во-вторых, присутствовало ощущение, что им до конца не доверяли. Может потому опасались сажать вдвоём в одну кабину.

К слову, о сложном пилотаже. Для выполнения этих полётов полная заправка самолёта не нужна. Юра предлагал им в целях экономии заправлять 5-6 тонн, а не 9, но эти заботы об экономии топлива не были для них проблемой. Иранцы не заморачивались неполной заправкой, «задувай» топливо под пробку, и выжигай, как хочешь. Но опять же, да разве кто против? Наоборот. А где и как выжечь это топливо для Юрия проблем не было и фантазии хватало, чтобы выжечь его с пользой. В каждом полёте он планировал в комплексе выполнение нескольких заданий.

А теперь представьте его ощущения: ещё совсем недавно служил в армии, ни о чём подобном не помышляя, и вдруг… Уволился в кратчайшие сроки, выкинул из головы прочно сидевшие там заботы о казармах, солдатских столовых, банях, автопарках, караулках, пожарках, кочегарках, свинарниках, бомбоскладах и складах ГСМ, досаду на вновь подросшую траву между плитами рулёжных дорожек и на территории всего гарнизона. Теперь можно забыть о проблемах с ГСМ, перебоях с обеспечением денежным и другим довольствием личного состава, заботах о бесперебойной поставке в гарнизон электричества, продовольствия и обмундирования, проблемах воровства всего, что есть на аэродроме, плюс ко всему необходимости бесконечных многоуровневых докладов, подготовки отчётов, планов, графиков, схем, постоянного ожидания встреч очередных комиссий вышестоящих штабов, прилетающих с целью проверить всё вышеперечисленное, вкусно пожрать в лётной столовой и попариться в бане. Ещё и не всё перечислил. А сейчас всё это можно сложить в кучу и забыть, окончательно выбросить из головы, оставив в ней место лишь для одного любимого дела, для полётов! И при всём при этом получать за свою работу хорошие деньги! Представили?

Вот и его, как выражается молодёжь, сначала «колбасило» после таких кардинальных перемен. И некоторое время преследовало ощущение нереальности происходящего. Представьте ясное солнечное утро, из окна второго этажа гостиницы видны горы, в тишину утра гармонично вписываются голоса птиц и доносящийся с минарета ближайшей мечети протяжный голос муллы, на вешалке — лётный комбинезон американского производства, но там нет надоевшей до чёртиков форменной фуражки, на первом этаже в столовой ожидает красивый завтрак, там же из телевизора льётся негромкий голос на фарси, передающий новости. Через 40 минут прямо ко входу в гостиницу подъедет автобус «Ивеко» с иранскими лётчиками, и они все вместе направятся на аэродром, где уже выставляется МИС ожидающего его боевого самолёта, на камуфлированном фюзеляже, крыльях и хвосте которого нанесены отличительные знаки ВВС Ирана. То же повторится завтра, послезавтра, на следующей неделе, и через месяц. Как говорится в подобных случаях — Юрий завидовал сам себе. Потом привык: к хорошему привыкаешь быстро.

 

Примечание. МИС — малогабаритная инерциальная система.

 

Гл. 6 Предложение от которого невозможно было отказаться. (а Ушаков отказался!!!)

 

То, что мистер Юрий имел непререкаемый авторитет в части инструкторских полетов, все уже поняли, но иранцам очень хотелось посмотреть, как

он управляются с вооружением Су-24, посмотреть на воздушного бойца мистера Ушакова за пределами контракта. Показателен эпизод, о котором сейчас поведаю.

Летали парой. За ведущего Ушаков — на левом (командирском) кресле, на правом иранец, штурман. Ведомый — главный инструктор Али на левом, штурман Юра Медведев на правом.

Как обычно, в одном полёте запланировано выполнить несколько заданий в комплексе: полёт парой по маршруту с МВК (маловысотный контур), пилотирование парой в зоне, после выхода на полигон несколько заходов на цель, затем выход на равнинную местность и отработка атак по произвольно выбранной на земле цели с ППВ (прицельно-пилотажный визир) в режиме СДЦ (селекция движущейся цели), затем уход домой. Полигон, на котором обычно работали, располагался на небольшой более-менее равнинной местности, лежащей между горами. После выполнения задания на полигоне было спланировано пройти между двумя острыми горными хребтами с последующим снижением с одновременным доворотом влево в уже другую долину, в которой предстояло выбрать «жертву» — какой-нибудь автомобиль — и выполнить пару условных атак этого автомобиля. Ранее Юрий не раз проходил между теми двумя хребтами, но одиночно. Сразу за хребтами горы уходят вниз километра на два, характерным ориентиром далеко внизу служила проходящая там хорошая автомобильная трасса. Перед полётом Юра проинструктировал ведомого: «Буду проходить низко, но о ведомом помню. Твоя главная задача на данном этапе полёта — строго выдержать боевой порядок». Али всегда великолепно выдерживал боевой порядок, потому Юра особо не переживал за него и контролировал его местоположение не так часто, как при полётах с менее опытными ведомыми.

Выполнили крайнюю атаку цели, после вывода из пикирования Юра устремил пару в направлении тех двух хребтов. Учитывая, что сзади справа сверху у него имеется ведомый, запланировал пройти не строго между хребтами как проходил одиночно, а взял несколько ближе к левому хребту, ну и несколько увеличил запас высоты при проходе нижней части этой вилки: одиночно проходил строго посередине и метрах на пятнадцати. Сосредоточился на строгом выдерживании высоты и бокового интервала. В общем, сделал всё, чтобы ведомому не было страшно. Но забегая вперёд, скажу: он всё равно «очканул»…

Как только слева-справа промелькнули стенки хребтов, Юра плавненько перевернул самолёт для ввода в пикирование с целью как можно более быстрого снижения в долину — все маневры выполнялись применительно к боевым условиям. Вывел из крена, показал знаком штурману проконтролировать ведомого, тот покрутил головой и развёл руками. Одновременно Юра Ушаков услышал в эфире приглушённый голос Юры Медведева на чистом русском языке: «Отстали…». Юра сбросил скорость, предоставив ведомому возможность быстрее его догнать. После сбора пары продолжили задание.

А случилось вот что. При подлёте к хребтам опытный лётчик Али всё же дрогнул, и увеличил превышение. Чтобы лучше видеть ведущего ещё и увеличил интервал. Естественно, с началом выполнения ведущим маневра он оказался в стороне, и по мере выполнения разворота влево расстояние между двумя самолётами увеличилось дополнительно. Но прикол не в этом — подобное часто случается при отработке групповой слётанности. А в чём был основной прикол, рассказал Юра Медведев уже после полёта. Когда Али увидел, как сильно он отстал от ведущего, в стремлении быстрее сократить дистанцию не только увеличил обороты двигателей до максимала, а ещё и включил форсаж. Но это же Су-24! На форсаже, да ещё на снижении, самолёт быстренько набрал скорость и… преодолел сверхзвук! Причём, не на крыле 69, а на крыле 45… А сам Али даже этого не заметил. Когда Юра Медведев толкнул его в бок и показал на скорость, Али сразу перевёл РУДы из положения форсаж на малый газ и выпустил тормозные щитки. Как оказалось, вовремя, потому что к этому моменту благополучно догнал ведущего, что позволило без проблем занять своё место в строю. Иначе просвистел бы мимо ведущего, как кабан по кукурузе: подобное Юрию приходилось видеть не раз. Да и сам, бывало, по молодости, при сборе пары проносился мимо ведущего ощерившись тормозными щитками…

Во как повезло иранцу: полетать на Су-24 на сверхзвуке, да ещё и у земли — подобное выполняли только испытатели. После полёта Али по понятным причинам попросил Юру никому не рассказывать о данном эпизоде, а узнать о данном происшествии никто не мог: дешифрировать СОК иранцы не умели. Вот два Юрия никому и не рассказывали. А сейчас уже можно.

И, наконец, собственно о предложении от которого можно было не отказаться… Отрабатывали упражнение: тактические пуски управляемых ракет по надводным радиоконтрастным целям. Для этой цели на самолёт подвешивался специальный контейнер — станция «Фантасмагория», и эта «мандула» позволяла наводить ракету на цель с большого расстояния, избегая входа в зону поражения средств ПВО, охраняющих атакуемый объект. (Кстати, Юрий был удивлён, что в Иране была эта аппаратура и ракеты Х-58). Цели выбирали произвольно — корабли в Персидском заливе. (Ну, где ж ты, «Энтерпрайз»?). Условный пуск осуществляли, не пересекая береговую черту, потому над самим Персидским заливом не летали. Тем не менее, в один из дней после таких полётов к Юрию подсел в лётном домике командир авиакрыла полковник Гударзи. Разговор как обычно сначала протекал о том о сём, а затем, как бы между прочим, был повёрнут Гударзи в другую сторону. Диалог был примерно такой.

 

Гударзи:

— Мистер Юрий, хочу сообщить интересную новость. До настоящего времени в акватории Персидского залива американцы держали авианосец «Авраам Линкольн». Он сменил убывшего на ремонт и переоснащение авианосец «Энтерпрайз», с которым мы воевали с 1988 года. После того, как мы с Вами начали летать на Персидский залив, американцы решили вернуть авианосец «Энтерпрайз»**. Ну что такое «Авраам Линкольн», который сейчас в заливе? Его самолёты пилотируют женщины(!) и не очень успешно*(см. справки) Совсем другое дело «Энтерпрайз». Мощность его 8-ми (!) атомных реакторов 210 МВт. 5000 человек экипаж, 90 самолетов различных модификаций в авиагруппе. Как Вам такое? Значит они боятся СУ-24? Вернее тех его возможностей, которых до Вашего появления этот самолёт не демонстрировал. Ясно же, что американцы отслеживают все наши полёты.

 

Юра, конечно, был удивлён таким масштабом отголоска его работы, но виду не подал. Нормально, говорит. А Гударзи с улыбкой, как бы в шутку, продолжил.

— Мистер Юрий, а как Вы смотрите на то, чтобы остаться в Иране? Не на время контракта, а навсегда?

Юра отвечает:

— Да, как-то не думал об этом.

— А Вы подумайте, — продолжает Гударзи. — Примете мусульманство, привезёте семью, сможете взять себе ещё одну жену. Займёте лётную должность, Вам дадут хорошее воинское звание, хорошую зарплату, хорошую квартиру.

Юра сделал вид, что шутку оценил, подыскал нужные слова, чтобы его отказ был воспринят всерьёз. Но Гударзи продолжал.

— Мистер Юрий, а вот теоретически можно Су-24-ми атаковать «Энтерпрайз?. Юрий ответил:

— Я представляю, как его охраняют, но если хорошо всё продумать и хорошо подготовиться, то теоретически можно.

— Вот если бы Вы могли помочь организовать это, то Вас бы обеспечили так, что на всю жизнь хватило бы и Вам, и Вашим детям, и Вашим внукам. Как смотрите на это?.

Юрин ответ был вежлив, но прозвучал твёрдо:

— Мистер Гударзи, мне, конечно, нужны деньги и работаю я здесь за деньги. Но убивать за деньги никогда не буду. Даже за очень большие деньги.

Гударзи засмеялся, дружески похлопал его по плечу и в заключении сказал — «Вы, всё же, подумайте».

Юра сказал своё слово, но эта тема стала навязчиво сверлить мозг. В училище, на кафедре БПСП (боевое применение средств поражения), проигрывали множество вариантов уничтожения АУГ. Планировалось использовать два полка ракетоносной авиации, вооруженных самолетами Ту-22 под прикрытием одного, но лучше — двух полков истребительной авиации и самолетов обеспечения. Это была любимая тема завкафедрой полковника Маклакова (Манюня). Юрий уже знал: теоретически Иран может использовать для атаки на АУГ не менее 6 частей, эквивалентных отечественным авиаполкам: три истребительных на «Томкэтах», МиГ-29А и иранских клонах «Тайгеров», и три бомбардировочных на Су-24МК, «Фантомах» и «Тайгерах». При этом, основную опасность для американской авиагруппы будут представлять самолеты Су-24МК и «Фантом», которых в ударном варианте иранцы смогут оснастить ПКР С-802 , а также противорадиолокационные Х58.

По сути дела, задачей иранских ВВС будет организовать авианалет всей массой своих дееспособных самолетов, при этом, ударные Су-24МК и «Фантомы» окажутся «спрятанными» в массе «Тайгеров», МиГ-ов и «Томкэтов». Правильно идентифицировать эти самолеты по типам будет достаточно затруднительно для американских РЛС. Они, разумеется, обнаружат иранские самолеты и идентифицируют их как враждебные цели, но вот понять, где МиГ, а где Су будет нелегко. Иными словами, американское соединение может оказаться в ситуации, когда его с нескольких направлений атакует множество самолетов, количество которых, опять же в теории, может достигнуть двухсот, американское ПВО просто «захлебнется» таким количеством целей.

Немного позже, проходящий мимо Гударзи, присел рядом с отдыхающим Юрием и завёл разговор, казалось бы ни о чём, потом, вдруг, «вспомнил»:

— Юрий, вот Вы говорили, что теоретически можно уничтожить авианосец. Вы бы не могли в двух словах изложить Вашу теорию, я хотел бы сравнить её со своей.

«Прижатый к стенке» Юрий не стал уходить от разговора, изложил ему вкратце свою концепцию. В деталях не распространялся, «война не моя и « пулемёт я Вам не дам». Гударзи концепция вероятно понравилась и он удалился с какой-то загадочной улыбкой. После этого разговора, он весь день не выходил из кабинета, что-то писал.

Вполне возможно, что после прибытия авианосца «Энтерпрайз» и других военных кораблей США в Персидский залив, американцы могут спровоцировать иранцев на применение по нему противокорабельных ракет (ПКР). Но вовсе необязательно, что это будет именно «Энтерпрайз» и что он непременно будет потоплен. Уничтожение авианосца нанесет очень большой удар по имиджу американцев. Если иранцы сумеют потопить его, это будет означать, что основа американской военной мощи (авианосный флот) недееспособен, он не в состоянии отразить удар даже какого-то маленького Ирана. Вряд ли они на это пойдут. Через некоторое время после этого разговора Юрий уехал в отпуск, находясь в котором, узнал о завершении программы, якобы по инициативе иранцев.

О том что иранцы не были инициаторами завершения программы полётов на Су-24, Юра убедился летом следующего года, когда вернувшись из Ирана, жил и работал в Кировограде. Славин имел с иранцами несколько крупных контрактов по Ил-76-м, обучение лётного и технического состава, облёты авиационной техники, ремонт, регламентные работы, полёты на тренажёре, поставка оборудования и запасных частей. Потому контракт по Су-24 был для него каплей в море, там было больше головной боли, чем заработка. Но это для него, а не для иранцев. Как-то он собирался лететь в Тегеран на очередные переговоры, но иранцы ему заявили: «мистер Анатолий, без мистера Юрия не прилетайте, никаких переговоров не будет». Тогда Славин позвонил Юрию в Кировоград, описал яркие перспективы, и Юра полетел в Тегеран. Вот там, на переговорах он встретил Гударзи. Оба были рады встрече, обнялись, а по окончании переговоров, на которых Юра представил новую программу обучения лётчиков Су-24, составленную за ночь, в которой по просьбе Гударзи запланировал полёты, очень похожие на обширные действия авиации против чего-то очень большого и значимого(!), выразили взаимную надежду на продолжение сотрудничества. Вот только Славин поступил чисто по-ирански, всем всего наобещал, но в приоритете оставил свои интересы. Проект Су-24 на этом и завершился.

После отъезда группы по Су-24 из Ирана, до Юрия доходили отдельные слухи о том, что Су-24 в Иране продолжают интенсивно летать, и что других иностранных инструкторов они так и не взяли. Юрию удалось за короткое время дать им многое, в том числе научил пускать ракеты «Воздух-РЛС» по надводным целям, показал, как в боевых условиях нужно правильно использовать полёты на малых и предельно малых высотах, но многое дать не успел. Например, совсем не касались вопросов тактики, в частности — нанесения ударов в составе групп: звеньев, эскадрилий, полка (крыла). К ноябрю 1995 года они в этих вопросах были полные нули. Потому Юрий не верил, что их тренировки в нанесении массовых ударов силами до полка по наземным и надводным целям имели какой-то серьёзный вид, не говоря уже об эффективности этих тренировок. Иранцы, конечно, могли что-то придумать сами, что-то взять из опыта выполнения подобных полётов самолётами ВВС других государств, но без использования того опыта нанесения массированных ударов, который был наработан частями ФБА в СССР, у них бы ничего не получилось. При выполнении подобных полётов существует масса нюансов, которые не отражены ни в какой литературе. Когда Юрий рассказывал иранским лётчикам о том, как его полк на учениях наносил массированный бомбовый удар по наземным целям ночью в СМУ с интервалом в 1 минуту между звеньями, 30 секунд между парами звена и 10 секунд между самолётами в паре, они были в шоке. Но не сложилось передать этот опыт иранцам. Может оно и к лучшему.

Так что «Энтерпрайз» с «Авраамом Линкольном» будут на плаву и дальше

 

Гл.7 Бушерская АЭС

Приблизительно в 1670 году мятежный казак Стенька Разин выкинул очаровательную персидскую княжну в набежавшую волжскую волну. Это был первый и последний раз, когда в отношения между Россией и Персией (до 1935 года, далее Иран) вмешивались субъективные факторы. Далее отношения между двумя государствами были сугубо прагматическими с выгодой, прежде всего, для себя. (*** Как исключение — южный ЛЕНД-ЛИЗ в годы ВОВ 1942-45 г.г, но об этом позже). В 1995 году Иран с помощью Советского Союза решил расконсервировать и достроить Бушерскую атомную электростанцию, которую в 1974 году начала строить западногерманская компания «Крафтверк юнион». Немцы успели продвинуть стройку до высокой степени готовности, когда вспыхнула исламская революция 1980 года. Монарх был изгнан, американское посольство в Тегеране захвачено.

Реакция мира была соответствующей, первым делом Запад ввел эмбарго на поставку Ирану высоких технологий, и Siemens разорвал контракт. Никто не соглашался достроить объект, хотя иранцы предпринимали немалые усилия в поисках возможностей завершения проекта. Не удивительно — действовало эмбарго. Кроме того, техническая задача была беспрецедентной — предстояло состыковать разные проекты, срастить неоднокровное оборудование. Как к последней надежде, иранцы обратились к России. Новая Россия нуждалась в деньгах. В 90-е годы в Иране были построены два завода по производству бронетанковой техники, где по лицензии производились Т-72М1 и БМП-2. Иран купил также тридцать фронтовых бомбардировщиков Су-24, 35 истребителей МиГ-29 и три дизельные подлодки 877ЭКМ. Объем поставок российской военной техники составлял 500 миллионов долларов ежегодно. И вот теперь Бушерская АЭС.

За минувшие 20 лет именно американцы и израильтяне были инициаторами серии кризисов вокруг Бушера. Еще в 1987 году Вашингтон надавил на ФРГ, вынудив Бонн отказаться от продолжения ее строительства. США неоднократно угрожали нанести разрушающие удары по ядерным объектам Ирана. По мере развития иранской ядерной программы вероятность такой операции значительно возрастала. Вот Вам и ещё одна задача Иранским ВВС — защищать АЭС на дальних подступах к ней. Над самой АЭС была установлена двадцатикилометровая бесполётная зона, обеспечивающаяся советскими комплексами ПВО С-400. Дальние же подступы к станции контролировались авиацией самого близкого военного аэродрома Шираз. Расстояние между станцией и аэродромом менее трёхсот километров, подлётное время немногим больше десяти минут. Мистер Юрий обучал иранских пилотов полётам на перехват воздушных целей и то, что сейчас Бушерская АЭС функционирует, подтверждает то, что его ученики хорошо этому научились.

 

Дополнительные материалы — все то, что может помочь обогатить восприятие текста.

То, что я сейчас напишу, Юра рассказывал мне уже не касаясь военной стороны его работы в Иране, но дополняет характер самого Юрия в его повседневности.

Мусульманская религия предписывает верующим быть скромными в одежде. Потому вы никогда и нигде не встретите ни одного мусульманина, выглядевшего эпатажно. В Иране эта скромность проявляется особо характерно. Для всех женщин, включая пребывающих на территории Ирана иноземок, обязательно ношение хиджаба. У коренных иранок хиджаб преимущественно чёрного цвета, невзирая на летнюю жару. Если одежда иранских мужчин и выглядит менее аскетической, то ненамного. Обязательно тёмные (чаще чёрные) брюки и преимущественно тёмная (в религиозные праздники обязательно чёрная) рубашка с длинным рукавом, тёмная (чаще чёрного цвета) обувь. Как правило, небриты или с бородами. Если по протоколу нужно одеть костюм, то носят его без галстука. Аналогичное отношение к внешнему виду переносится и на военных: все с бородами или небриты, комбинезоны никогда не видели утюга (а у некоторых и стиральной машины), их ботинки с трудом могут описать, как выглядит обувная щётка. И это считалось у иранцев нормальным.

Естественно, что на фоне местного населения наши лётчики сильно выделялись, что нисколько их не смущало. Для примера, на фотографии снизу присутствуют три иранца: крайний слева — страж Исламской революции — капитан; рядом с Юрой страж Исламской революции — полковник, рядом с ним солдат-срочник водитель автобуса (имел разрешение носить гражданскую одежду).

 

О том, как колодки из-под шасси Юриного самолёта убирал военный в звании полковника

Этот эпизод имел место где-то в середине программы.

Но начну с того, что подчеркну: постороннему лицу попасть на стоянку самолётов Су-24 было невозможно. Препятствовало этому аж три кольца ограждений.

Первое кольцо – трёхметровый бетонный забор, отделяющий военный городок от остальной территории города с гражданским населением, не имеющим никакого отношения к авиационной базе. Вход и въезд на территорию военного городка осуществлялся только через КПП и строго по документам.

Среди иного автотранспорта на территорию гарнизона въезжал и рейсовый автобус. Также было и в военном гарнизоне Бобровичи, в котором Юра Ушаков служил после выпуска из училища. Разве что в Бобровичах автобус останавливался перед КПП лишь на то время, которое требуется бойцу на открытие ворот (на втором КПП — шлагбаума), ну а в Ширазе было иначе. После того, как автобус останавливался перед воротами, внутрь его заходил дежурный и проверял документы у каждого находящегося в автобусе. Как у мужчин, так и на женской половине автобуса. И ворота открывали только после того, как военный выйдет из автобуса. КПП на въезд в военный городок был только один. Может были и другие, но мы о них не знали.

Внутри военного городка всё было примерно так, как и в наших гарнизонах: жилая зона с соответствующей (в Ширазе хорошо развитой) инфраструктурой и зона служебная. Вот только практически во всех наших военных гарнизонах пройти из жилой зоны в служебную можно было беспрепятственно, тогда как в Ширазе служебная зона была отделена от жилой ещё одним, уже пятиметровым бетонным забором, а въезд в эту зону осуществлялся через второе КПП с ещё более строгой охраной, чем на первом. Допуск также был по документам, и требование предъявить документы касалось как иностранных специалистов, так и иранских лётчиков.

Вдоль всего этого высокого забора с его внутренней стороны на земляных возвышениях были оборудованы зенитно-пулемётные посты (стволы пулемётов были направлены в небо) с интервалом метров 300-500 один от другого. На каждой такой точке дежурил как минимум один боец с автоматом, в обязанности которого среди прочего входило и постоянное слежение за тем, чтобы никто из посторонних не проник через забор (сейчас там, наверняка, уже установлены камеры слежения и датчики движения). Проезжая мимо этих постов по пути следования к зоне расположения эскадры, я постоянно сочувствовал этим бойцам, стоящим под открытым солнцем на жаре более +40˚ по Цельсию. Было у них там оборудовано что-то типа грибочка, но, когда автобус проезжал мимо поста, боец всегда торчал на солнце.

Ну и внутри самой служебной зоны стоянка самолётов Су-24 и ЦЗТ были огорожены ещё одним, отдельным забором, правда, уже не бетонным, а из колючей проволоки. На входе также стоял боец с автоматом, но тот уже не спрашивал ни у кого никаких документов.

Автомобильная стоянка, где лётчиков эскадры ожидали автобус и джипы для перемещения к домику эскадры, была оборудована непосредственно у входа в зону Су-24. И это вовсе не из роскоши, а исключительно в целях исключения излишнего пребывания лётчиков под палящим солнцем.

Всё это я поведал для того, чтобы стало ясно: любой посторонний человек на стоянке самолётов был сразу заметен.

 

Так вот, однажды из Тегерана в часть прилетела какая-то очередная комиссия, среди членов которой был один полковник-инженер. Как поведал наш ИТС-специалист (мистер Юрий намбер 3), в никаких системах Су-24 этот инженер не разбирался, и об этом знали все. Однако полковнику очень хотелось быть причастным к происходящему на аэродроме, ну и, в какой-то степени — полезным. Полковник выделялся на стоянке самолётов не своими полковничьими погонами – такими там никого не удивишь, а именно тем, что на этой стоянке он был человек посторонний. Было заметно, как он суетился, бегая вокруг самолёта и вступая в разговоры то с одним, то с другим представителем инженерно-технического состава. А максимальную пользу он принёс тогда, когда после запуска двигателей и выполнения проверки всех систем Юра условным знаком отдал распоряжение технику самолёта убрать колодки из-под шасси. Полковник, отстранив рукой техника, бросился сам рьяно выполнять приказание. Должен отметить, что выполнил он процедуру уборки колодок на высоком профессиональном уровне. Ну а Юра после этого ещё немного подрос в собственных глазах…

Продолжение следует.

 

 

 

 

 

 

 

СПРАВКИ

 

*Третье развертывание «Авраама‎‎ Линкольна» началось в апреле 1995 года, когда АУГ была отправлена в Персидский залив и приняла участие в South ‎‎Watch и‎‎ в ‎‎операции Vigilant Sentinel‎‎.

После снятия ограничений на службу женщин в американской армии 28 апреля 1993 года «Авраам Линкольн» стал первым авианосцем, на котором появились военнослужащие женского пола.

25 октября лейтенант Халтгрин выполняла обычный учебный полёт на F-14A (серийный номер 160390, килевой код NK). При заходе на посадку на авианосец у самолёта произошёл помпаж левого двигателя. Халтгрин прекратила посадку, но не справилась с управлением, и самолёт упал в воду. Оператор бортовой РЛС лейтенант Мэттью Клемиш инициировал процедуру катапультирования для себя и пилота; он благополучно катапультировался, но автоматическое катапультирование Халтгрин произошло чуть позднее, в тот момент, когда самолёт находился в перевёрнутом положении, и она погибла при ударе о воду. ВМС США провели операцию стоимостью 100 тыс. долларов по подъёму тела Халтгрин и разбившегося самолёта с глубины примерно 1100 м (3600—3700 футов). Тело было поднято на поверхность 12 ноября, а самолёт в декабре. Лейтенант Халтгрин была похоронена с воинскими почестями на Арлингтонском национальном кладбище.

 

**( После ремонта и модернизации в 1996 году «Энтерпрайз» направился в Средиземное, а оттуда — в Аравийское море, действовал против Ирака и сербов в Боснии).

 

***Был в Новой истории и ещё один случай достойного сотрудничества Ирана и СССР — южный ленд-лиз. К большому сожалению, в тени остаётся история южного маршрута ленд-лиза (США — Иран — СССР), который начал свою работу несколько раньше Красноярской воздушной трассы (в мае 1942 года) и работал также до окончания Второй мировой войны. И если в работе АЛСИБа участвовали США, Канада и СССР и по нашей трассе шли исключительно самолёты, то в обеспечении поставок из Ирана в советский Азербайджан участвовали ещё и Великобритания, Индия, Иран и Ирак. И кроме самолётов шёл огромный поток грузов — танки, стрелковое оружие и боеприпасы, продовольствие, средства связи, стратегические материалы, металл, авиационный бензин, трубы, каучук, химикаты, шерсть и многое другое. Пути перевозок от Персидского залива до Тегерана обеспечивали американские и английские военнослужащие. В Ираке и Иране англичанами были созданы авиабазы и авиасборочные заводы, на которых собирали и испытывали прибывшие морем в разобранном виде самолёты.

Несомненно, этот южный ленд-лиз внес свой вклад в победу союзников над фашистской Германией.

****(Все заимствования взяты из Википедии)